– Ты это серьезно? – первый задал вопрос Сашка, подняв одну бровь.
– Абсолютно серьезно! Разве это не интересно? Учительница что-то скрывает! Гоняется за каким-то антиквариатом, а сама из себя строит законопослушную гражданку. Уличим ее на горяченьком и получим всеобщее доверие. А может, сами продадим эту книгу и разбогатеем!
– Нужно, наверное, еще тот конверт проверить. Он наверняка связан с этой книгой, раз Евдокия Павловна так им дорожит, – тут же подхватил Ваня.
– Не исключено.
– Так давайте проберемся в школу вечером и все узнаем, – произнес Димка, пока его глаза горели адским пламенем. Его хлебом не корми – дай испытать себя на прочность.
– Но как? – Встрепенулся Макар. – А если нас поймают?
– Не трусь, Макарка. Мы тебя в обиду не дадим, – уверил того Ваня, после, почему-то, бросив взгляд на меня.
В комнате сделалось слишком душно. Вновь тошнота и головокружение. «Черт, Ася, что с тобой?!» Я не находила ответ на этот вопрос. А в это же время все мое тело покрылось испариной, а дышать стало очень тяжело. Нужно открыть окно, но сил не было даже на то, чтобы подняться. Благо, у меня есть мой замечательный друг, который открыл форточку за меня и без моей просьбы, поняв все телепатически.
– Что с подвалом? Разве в школе есть подвал? Никогда о нем не слышал, – продолжали пацаны, говоря один за другим.
– Точно. Мы же всю школу облазили.
– Тогда придется поискать более тщательно, и, если подвал на самом деле существует, то мы его найдем! – героично выпалил Ваня, встав в позу супермена.
– Ладно, тогда встречаемся возле школы, когда стемнеет?
– Вы можете подождать здесь. Есть фильмы и закуски, – предложила я, когда воздуха в комнате стало достаточно для комфортного разговора.
– Ну, уж нет. Мы не хотим разрушить вашей романтической атмосферы, – колко произнес Дима, собираясь, и подначивая Сашку. – К тому же ты совсем плоха, Ася. Тебе нужно отдохнуть. Димка вовсе засмущал меня. Неужели не видно, что своими словами он не помогает, а делает все еще более запутанней?!
Проводив друзей, мы с Ваней вернулись в комнату. Мои щеки полыхали, а сердце бешено стучало то ли от повышенной температуры, то ли от присутствия этого зеленоглазого парня. Я попыталась забыть за рисованием, но, сев за стол и положив перед собой листок, не могла нарисовать ничего кроме загадочных мужских глаз. Глаз за глазом выходил все хитрее, а потом, мельком взглянув на сидящего с книгой друга, я уловила, что все это время рисовала его глаза. Смущение вновь захватило мою голову. Да настолько, что в висках отдавалось.
– Так, а теперь давай рассказывай, – потребовал Ваня. – Что с тобой происходит?
Выдохнув воздух, мне пришлось признаться.
– Я не знаю… кружиться голова, тошнит, и как-то… плохо. Сложно описать, – я смотрела вниз, выговаривая эти слова,