Любимая мамуля оторвалась от увлекшего ее в тот момент каталога «Пятерочки» и уставилась на меня с ужасом.
– Что это? – дрожащим голосом спросила она. – Почему ты вся как помидор?
Смутная тревога сковала сердце, легкие и коленки.
– А что, так быть не должно?
– Конечно, не должно! Иди сюда, на свет. – Она подтащила меня к окну и внимательно оглядела красные пятна, проступившие на щеках и лбу после маски. – Ты ничем не терла лицо?
– Нет!
Мама задумалась ненадолго, а потом ее озарило. Она кинулась к холодильнику, достала майонез и стала изучать упаковку.
– Что? – спросила я, чувствуя, что на меня накатывает легкая дурнота.
Встреча с Глебом должна была состояться через каких-то полтора часа, а я вдруг превратилась в иллюстрацию к какой-нибудь Алининой статье о скарлатине.
– Я поняла! – сказала мама, поднимая на меня виноватые глаза. – В этот раз я купила майонез с лимонным соком, а у тебя на него аллергия.
Кажется, я издала крик испуганной мартышки.
– Сейчас-сейчас! – заметалась по квартире мама. – Выпьешь антигистаминное, и намажем тебя мазью.
– У меня встреча, – выпалила я, без сил падая на стул.
– Свидание?
– Нет. Просто встреча с другом.
– А чего же ты так разнервничалась? – спросила мама, уже втирая мне в лоб какой-то крем. – Настоящие друзья не обращают внимания на внешность. Они всегда любят нас такими, какие мы есть.
Лекарство от аллергии я запивала отваром пустырника. Минут через пятнадцать лицо немного посветлело. К тому же мама, чувствующая вину за происшедшее, щедро намазала меня своим тональным кремом.
– Надень что-нибудь ярко-красное, – посоветовала она, закручивая баночку с тоналкой.
– Зачем?
– На фоне яркой одежды ты будешь казаться не такой розовощекой.
– Но у меня нет ничего красного, – грустно сказала я, пытаясь дрожащими руками накрасить ресницы.
Мама ненадолго скрылась в своей комнате, а потом вернулась ко мне со своим старым бордовым свитером, расшитым стеклярусом.
– Взгляни. – Она приложила его к моей груди. – Правда, здорово? Такое простое решение – и краснота уже не так заметна.
Я внимательно оглядела собственное отражение.
– Наверное…
– Надевай! – скомандовала мама.
Терять было нечего, и через минуту я стояла перед ней в джинсах и свитере, переминалась с ноги на ногу.
– То, что надо! – похвалила мама. – Выглядит даже лучше, чем я думала.
– А тебе не кажется, что он как-то великоват? – с сомнением спросила я.
– Ты что! – Она всплеснула руками. – Сейчас так модно. Оверсайз называется.
На негнущихся ногах я подошла к зеркалу и на мгновение оцепенела. Ну что же, могло быть и хуже. Непонятно только: краснота и правда стала не так бросаться в глаза, или я просто к ней привыкла?
Я кое-как оторвалась от зеркала, взглянула на часы. Вот черт! Мне следовало