Есения чуть не выронила мое кольцо из дрожащих пальцев, но справилась и с этим. Прикасаясь к моим рукам, подрагивала всем телом и кривила губы. Не то от боли, не то от отвращения.
Я с трудом понимал, куда нас приведет этот день, но знал точно, что насиловать жену не смогу, а спать с ней придется и лучше поскорее. Значит, план, продуманный до мелочей, будет не таким простым, как мне хотелось бы. Вынужден буду искушать и соблазнять девушку, хотя для меня это в новинку, а, оглядываясь назад, как ножом по сердцу.
– Можете поцеловать жену, – услышал я издалека. В груди бомбой взорвалась старая память: Валери в коротком подвенечном платье, с длинным хвостом из фаты, с волной черных густых волос. Ее губы, мягкие и податливые, сладкие, будто мед, и порочно безудержный язык.
Подался ближе. Девушка под руками натянулась, стала каменной, неживой. Куклой.
Та жизнь, прошлая – просто сон – приятный и скоротечный. Просыпайся, Ренат. Просыпайся! Сука-жизнь приготовила тебе новый горький глоток.
А чего ты хотел? Счастья? Для тебя его не отрезали, не выделили…
Губы у девушки были истерзаны, нервничая она их искусала, заметил еще в гараже. Потому я коснулся их с осторожностью, еле-еле зацепив кожей. Она с тяжелым выдохом приоткрыла рот, и наши языки соприкоснулись. Мокрый жар, ласковые движения, от которых ничего, кроме тепла, я не испытал. Просто механический поцелуй без души.
Приоткрыв глаза, взглянул на супругу. Она целовала меня с плотно сомкнутыми веками, а из-под ресниц выползали горячие слезы. Они придавали поцелую солоноватый вкус.
Легко не будет, я это понял, и вынужденный обоюдный брак – ничего хорошего в наши жизни не принесет.
Глава 8
=Есения=
Не попрощалась с мамой. Не сказала Анютке пока. Не взяла ничего из своей спальни, даже любимую шкатулку с сувенирами из разных стран, которую собирала несколько лет. Не оглянулась на родной дом, который увижу нескоро. Села в машину и отвернулась в окно. Я не плакала, нет, но жестокие слезы сами ползли по щекам. Предательская слабость перед неизбежностью.
Руки горели от царапин колючей лозой. Сжав кулак правой руки почувствовала, как холодный металл обручального кольца впивается в раненую кожу.
Я вдруг осознала, что жених видел меня до свадьбы, в подвенечном платье, и это не сулило ничего хорошего.
Суеверие, конечно, но у меня ребра выворачивались и хрустели от предчувствия, что все закончится плохо, толком и не начавшись. Было ощущение, что сердце сейчас проткнут изломанные кости, и я истеку кровью.
Через пять минут полной тишины, наблюдая за вереницей деревьев, пролетающих мимо окна, я украдкой посмотрела на мужа.
Ренат