– Ведь как прекрасно быть принцессой, – каждая девочка, начитавшись сказок, в детстве мечтает быть принцессой.
А тут русских принцесс, которые вовсе не виноваты, что родились принцессами, этих счастливых, наверное красивых и ничего плохого не сделавших девочек вдруг убили из-за революции, которая несла всем народам радость и освобождение. Но это всем, а им-то смерть. А ведь на их месте могла оказаться и я, и меня тоже бы убили ни за что. Мне было страшно и хотелось плакать.
Учительница у меня теперь другая – Александра Ивановна. Я попала в сильный класс, и маме было сказано, что неизвестно, как я буду учиться. Александра Ивановна любит кричать, что мы, дети городской интеллигенции (от нее я об этом и узнаю), ведем себя хуже дикарей и гораздо хуже детей рабочих. Это пренебрежение нами по факту рождения меня очень возмутило и оскорбило. Ничего подобного от нашей милой Нелли Ивановны я никогда не слышала, даже не знала, кто мы есть. Утверждение, что мы хуже дикарей, я принимала, ведь с дикарями я не была знакома лично. Но я 3 года отучилась в классе, как теперь оказалась, состоящем из детей рабочих, и я-то видела разницу. Дети в новом классе были скромнее, быстрее соображали, были опрятнее одеты и не дрались до кровавых синяков на переменах. Слушая ее (Александры Ивановны) выступления, опустив глаза и рассматривая парту, я думала: тебя бы в мой старый класс на перевоспитание, помучилась бы ты с нашими хулиганами, тебе бы здесь раем показалось. Я очень скучала по своей Нелли Ивановне и не полюбила новой учительницы. Но училась я и у нее хорошо.
В новом классе у меня больше подруг. Раньше всего я сошлась с очень симпатичной кареглазой смуглой девочкой Тамарой Мориной. Она живет в большом новом доме напротив нас в маленькой, необыкновенно опрятной и чистой комнатке вдвоем с мамой. Придя из школы, она снимает форму и вешает ее сразу в шкаф, снимает и прячет туфли, и вот всё опять опрятно, как будто никого и не было.
После моего прихода домой комната выглядит как будто у нас Мамай воевал. По крайней мере, так говорит моя бабушка. Форму в шкаф я сразу не убираю, так как она должна проветриться от школьного запаха (воняет казармой, говорит мама). Вот она и проветривается целый день на стуле, мнется и потом надо ещё её гладить.
Томка очень славная, но по настоящему я с ней не сошлась, она слишком конкретна и к тому же обидчива.
Из моего дневника, начальная страница оторвана
…я позвала к себе и Тому. Мы