– Написанный в тысяча шестьсот восемьдесят третьем году, – подхватил я, и брови синьора Бертини поползли вверх. Правильно все-таки поступили мои приемные родители, отдав меня в музыкальную школу в том возрасте, когда я еще не мог сам принимать решения. Проучившись семь лет, я школу, конечно же, бросил и перешел в нормальную, где не заставляли играть на пианино, петь в хоре и учить пьесы, от которых у меня раскалывалась голова. В обычной школе были свои заморочки, и аттестат я получил с некоторым трудом. Но кое-что я до сих пор помнил, хотя в опере был всего дважды в жизни – оба раза почему-то на «Аиде».
– Вы любитель великого Вивальди? – синьор Бертини не мог сдержать изумления. Видимо, знатоки Вивальди не часто появлялись в этом доме. Я сделал неопределенный жест и спросил:
– Синьор в синем костюме, седой такой, лет сорока… он еще не спустился?
Если бы не мои музыкальные познания, вряд ли я дождался бы от Сганареля вразумительного ответа – скорее всего, удостоился бы подозрительного взгляда и вопроса, за каким фигом мне нужно это знать, – но тот факт, что мне была известна дата сочинения оперы «Фернандо», поверг, должно быть, синьора Бертини в такое изумление, что ответил он, не задумываясь:
– Вы имеете в виду синьора Балцано? Вы с ним знакомы?
Вопрос был задан без всякого подвоха, но отвечать нужно было, тоже не задумываясь, и я сказал:
– Нет, он мне встретился в коридоре, и я подумал… Мне показалось, что он очень похож на старого друга моего отца, синьора Джиральдони, я хотел его об этом спросить, но он как раз садился в лифт, и я поспешил…
– Понимаю, – кивнул Сганарель. – Вы обознались, должно быть.
– Судя по фамилии, да, – сказал я с грустью. – Жаль. Отец умер год назад, и я хотел… Неважно. Синьор… как вы сказали… Бенцелли… тоже здесь живет?
– Балцано, – покачал головой Сганарель, – он… гм… приходит в гости.
Я не стал продолжать разговор, чтобы вопросы не показались подозрительными. Подозрительно было уже то, что синьор Балцано так и не появился. Возможно, действительно поднялся на один из верхних этажей. Возможно, вернулся к синьоре Лугетти – может, забыл что-то, а может, они так специально договаривались.
А вошел, как и вышел, – сквозь стену?
Глупости.
Кивнув Сганарелю, я вышел на улицу. Странное поведение синьора Балцано меня озадачило; к тому же, фамилия показалась мне знакомой, хотя я и не мог вспомнить, где и когда ее слышал.
В кафе напротив я просидел полтора часа – пока из дверей дома не появилась синьора Лугетти, одна, она куда-то торопилась и быстро