– Савельев, это что сейчас было? А? Что за рыцарский выпендрёж при всём честном народе!? Ты лицо своей матери видел хоть? Она там, наверное, несчастная в обмороке валяется!
– Ей не повредит, – само спокойствие и невозмутимость, засунув руки в карманы брюк, рассматривало меня, как редкое насекомое. – Тебе бы платье сменить.
Пузырьков стало больше, и водная гладь пошла волнами.
– Да что ты такое говоришь?! Может, мне ещё прямо здесь и сейчас его снять?
– Хороший вариант.
– Нет, Роман Николаевич, это самый дерьмовый вариант из всех дерьмовых. Это относится и к решению использовать меня в качестве инструмента мести своей матери. Я в ваших семейных разборках участвовать отказываюсь! Так что найди в себе хоть каплю смелости и прекрати быть малахольным маменькиным сынком, если тебя вдруг не устраивает такая распрекрасная жизнь. Меня же лучше не трогать, чтобы потом не жаловаться.
Всё, мозг вскипел, и меня понесло. Одно его непрошибаемое спокойствие, если не считать интереса в глазах, заводило меня с полпинка. Хотелось кричать, топать ногами или уже стукнуть малость этого гения самоконтроля, но стереть с лица эту зарождающуюся самодовольную ухмылочку.
– А ты изменилась. Ты и раньше была едва сносной, но с возрастом совсем ушла в разнос. Я вчера даже не сразу тебя вспомнил. Ещё подумал, что ты просто однофамилица семейства Волконских.
– Роман, я не улавливаю ход твоих мыслей. Ты уж будь добр, поясни для неодаренных способностью читать мысли.
Я нервно отдернула прилипшую к ногам и заодно попе мокрую ткань. Мне не нравилась смена темы, и чувство приближающейся расплаты за мои счастливые дни становилось всё ощутимее.
– Да, я бы удивился, если бы ты меня помнила, – делая шаг ко мне, признался мужчина.
– Конечно, таких снобов помнить – это как заразу внутри себя хранить, – сделала снова шаг назад и почувствовала, как упёрлась в мебель.
Сзади меня стоял большой и тяжёлый деревянный стул для чтения с изогнутыми ручками и невысокой спинкой. Мягкий и очень удобный, я любила в детстве посидеть и помечтать, что я королева, а это мой трон.
– Я бы рекомендовал подбирать слова, а то желание, промыть рот с мылом, всё крепчает.
В его тоне слышались едва уловимые нотки недовольства, что совсем не вязалось с озвученной угрозой.
– Не про вашу честь. Я бы тебе вообще не советовала прикасаться ко мне, даже ради высоких благих намерений, – предупредила делающего ещё шаг в мою сторону аристократа.
– А иначе что? Тоже обольешь шампанским? Ещё раз разобьёшь мою машину? Или