– Не трогай ее. И уезжай, – Олег разворачивает меня к своей машине и вкладывает в руку ключ: – Иди, Мари, садись, холодно, – я делаю несколько шагов, но слышу, как за моей спиной он говорит Денису: – Оставь ее в покое, неужели ты не понимаешь, что ей сейчас не до наших с тобой разборок? Она перепугана вусмерть, как ты не видишь-то? Я стараюсь ее как-то поддержать, но появляешься ты и все рушишь. Денис, в этот раз я не буду деликатничать, больше не могу смотреть, как она мучается. Не вынуждай меня идти на крайние меры, никому от этого хорошо не станет. Уезжай.
Я забираюсь в машину и вижу, как Денис, не сказав ни слова, садится за руль и выезжает с парковки.
Олег провожает «фольксваген» угрюмым взглядом, вздыхает и идет к своей машине.
– Ну, что, Мари, ко мне?
Киваю. Не хочу сейчас оказаться в пустой квартире, заняться нечем, значит, буду грызть себя и плакать.
– Тебе же есть, наверное, не все можно?
Вытаскиваю из сумки блокнот и ручку, быстро пишу «Олег, не заморачивайся, я есть не хочу совершенно», показываю ему, и он кивает:
– Ну, как скажешь. Если что – бульон сварим, рыба есть, – чуть разворачивается, ободряюще гладит меня по щеке: – Ничего, Мари, все хорошо. Все пройдет.
Снова беру блокнот, пишу «Не разговаривай со мной таким тоном, пожалуйста!», последнее слово подчеркиваю тремя линиями и показываю Олегу. Тот морщится:
– Каким тоном? Прекрати строить из себя кусок рельса, Мари. Я и так знаю, что ты сильная и все такое. Не перегибай.
Машу рукой и убираю блокнот в сумку – это бесполезно, а когда нет голоса, еще и довольно трудно, Олега словами-то не всегда убедишь, а уж эпистолярии мои ему вообще редко заходят. Ладно, помолчим, все равно нужно к этому привыкнуть.
У него дома пахнет цветами – уж запах хризантем я не спутаю ни с чем. Так и есть – в спальне с той стороны кровати, где сплю я, стоит огромный букет ярко-желтых шаровидных хризантем, я даже замираю на пороге, и Олег, шедший следом, натыкается на меня:
– Нравится? – киваю и чувствую, как он наклоняется и целует меня в макушку: – Значит, угодил.
Разворачиваюсь и, задрав голову, укоризненно смотрю ему в глаза, Олег смеется:
– Все-все, понял, прекратил. Идем руки мыть. Не знаю, как ты, но я голодный. Если не хочешь есть, просто посиди со мной, чаю попей.
Чаю я бы попила, во рту все время сохнет, но это побочные эффекты, врач предупредил, что так будет.
Вечер выходит тихий, семейный – валяемся, обнявшись, на диване, смотрим кино. Мне кажется, я уже забыла тот ужас, что испытала в его квартире весной. Ну, как можно бояться человека, который так нежно держит твою руку, убирает с лица упавшую прядь волос, протягивает чашку с остывшим чаем ровно в тот момент, когда ты начинаешь покашливать?
Мне кажется, такого со мной никогда не было – ну, может, только с Лялькой в самом начале отношений. Олег постоянен,