– Как только ты увидишь ее, ты поймешь меня, – уклончиво ответил Ариф. – Марьям попала в гарем не так давно… Я полагал, что она способна возродить в нашем султане жизнь, но оказалось слишком поздно… Я помогу вам, если ты пообещаешь мне взять Марьям с собой.
– Такими обещаниями я прибуду к берегам России со своим личным гаремом, – с горькой усмешкой заявил Влад. – Сколько ему осталось?
– Пару дней.
– Почему судьба этой женщины так заботит тебя?
– Я дал ей слово, что ее жизнь будет в полной безопасности. Но с новым правителем этому не бывать. Марьям слишком своенравна и горда, она не станет мириться с той участью, что будет ждать ее в гареме Абдул-Азиса. Она предпочтет смерть. Этого я не могу допустить. Как только ты увидишь ее, от меня не потребуется больше никаких объяснений.
Что-то в словах советника насторожило Влада. Он явно чего-то не договаривал, не хотел говорить.
В комнату отдыха вошли трое мужчин, не позволяя Арифу более не произнести ни слова.
– Я выполню твою просьбу, если ты выполнишь все условия нашей общей знакомой, – поднявшись со своего места и протянув собеседнику послание от Сетеней, произнес Влад.
Приняв из его рук письмо, Ариф почтительно кивнул.
Не попрощавшись и не пожелав друг другу ни здоровья, ни дальнейшего процветания, как диктовали здешние правила приличия, мужчины расстались.
Быстро одевшись и покинув хаммам, Влад вышел на свежий воздух. Тяжело и глубоко вздохнув, он прикрыл глаза.
Задача, поставленная ему Сетеней, становилась все сложнее и сложнее. Влад пока не предполагал, насколько, но чутье подсказывало ему, что теперь это становилось практически невыполнимым.
Ему предстояло покинуть Стамбул, прихватив с собой трех самых значимых женщин для Османской империи.
Вновь глубоко вздохнув, Влад направился к конюшням хаммама.
У него не оставалось сомнений в том, что именно Ариф был главным виновником того, что он теперь был невольником в этой стране. Пусть и была допущена чудовищная ошибка. Эта участь была уготовлена не Владу, а его другу – Щербатскому. Но что-то, как обычно в этой жизни, пошло не так, и теперь он – Влад – был вынужден расплачиваться за чужие грехи. И ирония заключалась в том, что он теперь должен был помогать тем людям, по вине которых вся его жизнь превратилась в кошмарный сон.
Влад ничуть не удивился тому, что Ариф был в курсе его самой сокровенной тайны. Эта тайна стоила Владу единственного, что у него оставалось, – его жизни.
С большим трудом ему удавалось все это время подавлять в себе инстинкты. Влад и не предполагал, что притворство – демонстрация качеств, присущих евнухам, – потребует от него таких усилий и выдержки. Конечно, евнухи редко бывали в хорошем расположении духа! И немудрено!.. Но еще реже они способны были бунтовать, проявлять какое-либо несогласие, следовать за своим желанием. Они были покладисты и смиренны во всем и всегда. В этом и состояла главная трудность для вспыльчивого характера свободолюбивого князя. Но он чётко осознавал всегда,