А Валькирия, что за издевательство над здравым присутствием духа и настроения в себе хотя бы Лома, даже не скрывает в себе, как ей ожидаемо видеть в Ломе всё это его первостепенное бахвальство и недалёкость, и она нравоучительным тоном голоса, подчёркнуто дисциплинировано указывает на то, что все из-за своей близорукости в её в первую очередь сторону не удосужились увидеть. Хотя господин Станислав Лом, в перспективе гражданин, отвечающий за предъявляемые ему обвинения в сокрытии фактов и улик преступления, требует для себя особого рассмотрения, если подтвердятся некоторые догадки не умозрительного характера Валькирии на его счёт.
– Кто-то пытался замыть следы. И возможно преступления. – Говорит Валькирия, ткнув ногой в изящной обуви в область пола перед собой. Куда вслед перевели свои взгляды люди вокруг, и вот же Валькирия какая глазастая, действительно приметили самый неприметный развод, который получается при халатном и спустя рукава отношении технических работников к своим обязанностям по мытью разных поверхностей, в данном случае пола.
– Ну вы и скажите. – С фальшивой наигранностью, что только ещё больше усложняет дело и укрепляет подозрения на его счёт, пытается со смехом отговориться Лом. На что Валькирия смотрит со своей язвительной насмешкой, и… Сбивает с толка Лома своей непредсказуемой реакцией. – Может и так глупо, как вы считаете, но я, как уполномоченное лицо, не имею права не обращать своего внимания на всё, что не укладывается в привычный порядок вещей и может в последствии стать одним из звеньев доказательств не приведи дедуктивная цепочка взаимосвязующих событий к чему-то уникальному.
И здесь Станислав Лом, по всем статьям сокрушённый и поверженный Валькирией, вот же стервой, с выражением страдания и помощи на своём подавленном лице, смотрит в сторону не напарников Валькирии, Алекса и Клима (так зовут без дальнейшего промедления напарника Алекса), и прямо-таки просит их ему как-то помочь из мужской солидарности хотя бы.
А эти не напарники Валькирии и не думают, не то чтобы занять его сторону, а хотя бы оказать ему поддержку словом. А они только пожимают своими плечами и невыносимо для мужского сознания осознавать вот такое происходящее на своих глазах, ещё начинают выказывать ему претензии. – Ты это, чего мужик, разве что-то имеешь против женской самостоятельности самовыражения?! – с прямо с напором на состоятельность Станислава Лома как первородного представительства человечества, пожимают с вот таким к нему вопрошанием своими плечами эти только одно название мужчины, уже давно подмятые Валькирией под свой каблук.
При виде чего, Станислав Лом начинает терять самообладание и чувствовать в себе падение всего того, что в нём укрепляло его силы и самостоятельность. Правда не настолько, чтобы он впал в окончательное отчаяние и был готов на безрассудные поступки.
– Нет,