Гремя коробкой с медикаментами, Павел вернулся к дивану, присел передо мной на корточки (опутился на колени/присел на корточки) и запустил аттракцион моего воображения на полную катушку. Пока Смолов распылял спрей на мою рану и рвано дул, чтобы не щипало, я представляла себя его принцессой, любимой, о которой он так трепетно заботится. И совсем не по пьяни, и не по секундному порыву, а всегда и везде. Ох, как сладко! Аж язык прилип к небу!
Если скажу, что никто в жизни не обрабатывал мне рану, не поверите же? А это так!
Родители были настолько увлечены театром, что их творческая натура полностью вытеснила отцовские и материнские инстинкты из их голов. Они не боялись оставить маленькую дочь дома одну на пару-тройку дней и укатить на театральный уик-энд, поэтому питалась, чем попало. Ну разве будет маленький ребенок готовить себе полноценный ужин? Я умела готовить все гарниры и жарить/тушить/варить мясные блюда лет с семи. Делала попытки удивить родителей сытной едой, когда они возвращались после репетиций, но быстро поняла, что никто не ценит моих сюрпризов. Усилия пропадали даром, и вскоре я перестала стараться. Интересные беседы они вели только между собой, я же, развесив уши, слушала. Когда мне было плохо или я заболевала, мама всегда говорила: «Аптечка там. Найди себе что-нибудь, не будь маленькой». И покорно шла, читала инструкции и бегала с вопросами: «Жаропонижающее или противовоспалительное?» Что самое интересное, когда заболевали родители, схема оставалась той же/прежней.
Я бы на этот порез на ноге даже внимания не обратила. А Смолов заметил. И сейчас неловко тыкал в рану ватной палочкой, нанося йодную сетку. Какая древность – эта коричневая клетка! Но так мило!
Не ожидала от шефа трепетного отношения, внезапной заботы. Было в этом что-то… родное…
К горлу подступил комок.
– Что случилось? Ты плачешь? – Павел поднял голову и окинул меня встревоженным взглядом. Наши лица были так близко друг от друга, что первым порывом было отодвинуться, но сдержалась.
– Нет, я не плачу, – заверила, и голос дрогнул. Предатель!
Павел коснулся моей щеки и провел по скуле:
– А это что?
На кончике пальца блестела слеза.
– Вода, кхэм-кхэм… – я прочистила пересохшее горло.
– Было больно? Я в этом не силен, но пару раз приходилось делать в армии, – Павел виновато нахмурился и покачнулся. Ринулась поддержать его за плечи, чтобы он не упал, и смогла восстановить шаткое равновесие мужчины.
– У Вас, наверное, ноги затекли, – напомнила Смолову, что он до сих пор на коленях.
Павел оперся руками о диван по обеим сторонам от моих ног, подтянулся, и всем Смоловым придавил к дивану, не успела и охнуть.
Авторитетно заявляю: быть под боссом жутко неудобно!
Павел тут же завис надо мной на вытянутых руках и медленно скользнул взглядом по лицу от глаз и вниз, на секунду задержался на губах и спустился ниже.
– У тебя здесь вода, – тихо сказал босс, и я ощущала жгучий взгляд ниже ключиц. Его