Гончаров без глянца. Отсутствует

раз уже набрана и опять разобрана; при напечатании оказалось, что статья явилась в корректурах с одною начальной буквой Г., и то после некоторой борьбы; в печати, в мартовской книге, под статьей были уже две буквы: И. Г.; на обертке той же книжки журнала явились все три буквы: И. А. Г., и только в конце года в алфавитном указателе 1872 года, при декабрьской книге, заглавие статьи могла сопровождать полная подпись автора. Не время и не место говорить теперь, как все это происходило, хотя это в высшей степени характерно; довольно заметить, что когда вся эта история окончилась к общему удовольствию, Иван Александрович любил сам вспоминать о ней и самым добродушным образом смеялся по поводу ее. «А как я хорошо назвал свой этюд: „Мильон терзаний“! – говаривал он. – Ведь это в самом деле был миллион терзаний и для меня и для нас; а читатель и не догадывается, почему я выбрал такое заглавие!»

      Сигизмунд Феликсович Либрович:

      Строгость по отношению к своим литературным трудам доводит Ивана Александровича иногда до того, что он прямо уничтожает целые готовые рукописи! Так, например, известно, что он уничтожил все свои переводы из Шиллера, Гете, Винкельмана и некоторых английских романистов. Корзина для бумаг под письменным столом Ивана Александровича – это одна из свидетельниц, к несчастию немых свидетельниц, строгой критики писателя к своим трудам и жестоких над ними приговоров.

      Особенности поведения

      Елизавета Александровна Гончарова (урожд. Уманец; (1852–1924)), жена племянника писателя, А. Н. Гончарова:

      Иван Александрович делал впечатление и петербургского чиновника и чистокровного аристократа по манере держать себя, говорить, не отдавая себя никогда, всегда начеку, выжидая, высматривая.

      Гавриил Никитич Потанин:

      В другой раз я видел Гончарова другим человеком, в третий – третьим, уже совсем непохожим на первого и второго, и чем больше в него всматривался, тем больше казался он мне непонятным и неуловимым: он по-петербургски мог в одно и то же время смеяться и плакать, шутить и важно говорить.

      Евдокия Петровна Левенштейн (1848–1911), приемная дочь сестры Гончарова, А. А. Музалевской:

      Дядя был удивительно изящен во всем: в манерах, в разговоре, даже в отдельных выражениях.

      Александр Васильевич Никитенко (1804–1877), литературный и общественный деятель, профессор Петербургского университета, академик; в течение многих лет служил в различных учреждениях цензурного ведомства и Министерства народного просвещения. Из дневника:

      1864. Февраль 7. Пятница. Гончаров – толстенький, надутенький господин вроде провинциального дворянина. Он непременно хочет давать вам чувствовать, что вы имеете дело с знаменитостью в его особе. Весь же его характер может быть обозначен следующими чертами: эгоист, трус и завистник…

      Николай Иванович Барсов:

      Гончаров