– Не беспокойся. Она умеет читать по губам, – ответил Хьюго, а Нинетт, громко простучав каблуками по полу, принесла девочкам по большой чашке.
Мариса одной рукой взяла стоящий посреди стола пузатый чайник и наполнила чашки какао, не пролив ни капли.
В комнате Нинетт было всего четыре стула, и Винни с Сесилией так и остались стоять у стола, с благодарностью потягивая горячий сладкий напиток.
– Что это там? Чертёжная доска? – спросила Винни, нарушив тягостное молчание.
Нинетт опять сначала ответила знаками и выразительной мимикой, но потом написала на бумаге несколько слов: «Раньше я придумывала узоры для упаковочной бумаги в Ливерпуле, откуда я родом».
– Раньше? А теперь не придумываешь?
– «Зачем? Её всё равно рвут, разворачивая подарки», – прочитала Винни. «Ох! Как это грустно». – Я очень люблю обёрточную бумагу, без неё совсем не то!
«Я хотела, чтобы в моём контракте было указано: дизайнер обёрточной бумаги, которую запрещается рвать».
– И что, приняли такой пункт?
«Нет. Я ушла, не сказав ни слова», – ответила женщина.
Винни невольно улыбнулась, не сказав ни слова. Понятное дело!
– Ты всё правильно рассказываешь, – вмешался Хьюго, – хотя до этого ты… ну, не важно. – Он досадливо взмахнул рукой: – Опустим незначительные подробности.
– А ты, Мариса? – спросила Сесилия.
– Мариса не видит, – сообщил Генри и облизнул верхнюю губу, убирая полоску какао. – Раньше она была поваром, готовила еду для детей.
– Теперь я уже не повар, – сказала Мариса, ни к кому в особенности не обращаясь, и покачала головой: – Нет.
– Понятно, а почему? – не отставала Сесилия.
– Нет. Совсем. Нет.
– Это мы поняли, – Сесилия нетерпеливо прищёлкнула ногтем по чашке, однако Мариса лишь сложила руки перед собой на столе, соединив запястья, как если бы их связали.
– Тебя арестовали? Ты что-то сделала детям?
– Сесилия! – с упрёком воскликнула Винни.
– Сделала что-то детям?! Я?! Нет! Но меня хотели посадить в тюрьму за то, что я сделала. Меня обвинили… несправедливо, нечестно, и я сбежала от суда!
Хьюго приложил к губам указательный палец. «Оставьте её в покое», – видимо, пытался он сказать. Нинетт кивнула в знак согласия с Хьюго.
– Я тоже… не могу вернуться туда, где жил раньше, – печально вздохнул Хьюго.
– Куда «туда»? В цирк? – вызывающе засмеялась Сесилия, прежде чем Винни успела вставить хоть слово.
– Вы ошибаетесь, милочка! – Хьюго поправил шляпу. – Мне не в чем себя упрекнуть – за исключением, возможно, нетерпения, с которым я ожидаю возобновления производства лакричных леденцов, – пояснил Хьюго. – Такая трагедия! Настоящая драма.
«Неужели? – хотелось спросить Винни. – И как это весь мир и королева пока обходятся без лакричных леденцов?» Наверное, Хьюго просто скучает по работе.
– А это вам зачем? – вдруг спросила