Сегодня, оглядываясь назад, я думаю о последних моментах ее жизни. Я высоко ценю то, как Херб о ней заботился. Я размышляю о ее видении. Я хочу еще поразмышлять вместе с вами, дорогой читатель. Сперва я хочу здесь поблагодарить Сару за то, что она побудила меня опубликовать ее слова. Когда я закончил эту книгу, мне попался автобиографический очерк, в котором она пишет, что живет у реки и как птица на рекеiv. Как замечательно, что в последние месяцы своей жизни она переехала на берег реки Колумбия в Портленде.
Ее последний рассказ о своем процессе поднимает всевозможные вопросы. Что за разум направлял ее через ту «пустоту» к реке и птице? Какова природа того разума внутри нее, который сперва проявлялся в ее трепещущем сердце, а затем в трепетании птицы? Было ли то пугающее сердцебиение телесным эффектом, возникавшим из-за приближения смерти? Или это был ее опыт сновидения того, что она называла «трепещущей птицей»? Что устраивает так, что наши телесные переживания, вроде трепещущего сердцебиения, отражают наши фантазии и сновидения (такие, как трепещущая утка), или наши сновидения отражают наши телесные переживания? Каков был смысл той пустоты или «небытия», которого она боялась и которое она, в конце концов, пересекла, прежде чем обнаружила утку? Когда она, в конце концов, подчинилась этому небытию, ее обычная форма исчезла, и взамен ее внимание сосредоточилось на птице на воде.
Возможно, она боялась, что тем небытием будет смерть.
Я предполагаю, что тем небытием было поле силы, которого она боялась, ее процессуальный ум, организацию которого она еще не вполне знала. Я называю это небытие полем процессуального ума или разумом, который втягивает ее и перемещает из одной формы в другую. Почему это поле не говорит ей о ее смерти, или ее похоронах, или людях вокруг нее? Почему оно ведет ее к птице на берегу реки?
У каждого из нас будут свои ответы на эти вопросы. Мой ответ состоит в том, что ее процессуальный ум – то есть разумное поле, перемещающее ее от одной точки в ее существовании к следующей – это вечное силовое поле символизируемое «пустотой», но позднее также трепещущей уткой на реке. Мне кажется возможным, что такие термины, как жизнь и смерть возникали для того, чтобы помогать нам определять реальность или, скорее, «общепринятую реальность». Жизнь и смерть – это не единственные и не самые лучшие описания нашего путешествия во времени. Охваченное паникой сердце, которое больше всего пугало ее как угрожающий симптом (и как возможное приближение смерти), в следующий момент становилось чудесным и утешительным образом трепещущей птицы, готовящейся взлететь.
↓
↓
↓