Окаянное лето. Владимир Голубев

умолк, он опустил глаза и попробовал вставить патроны в рожок, и, на удивление, с седьмого разика приловчился и даже улыбнулся, словно закончил статью для «Форбс».

      – Вроде приладился. В моем роду, небось, бессчётно бывших солдат. Но может, всё уладится?

      – Бывших солдат не бывает, бывает «старый солдат». Но если без пафоса, то хотелось бы без насилия, но мы же не в американском боевике, с тошным хэппи-эндом после расплёсканной цистерны кетчупа.

      – Почему же, я думаю, мы в Голливуде. Вот ты, например, блондинка.

      – Перестань, у меня зубы не чищены. Будем молиться.

      – Зачем?

      – Ты меня не понимаешь?

      – Да будем.

      Пока ребята спорили, Анко сходил на берег речушки, где опустил в хладные воды несколько полосок разноцветной материи. Вернувшись, сообщил:

      – Я буду просить разрешения подняться на перевал.

      Алёна и Женя отошли в сторону. Анко достал мешочек из оленьей шкуры. Дальше из замшевой сумки он извлёк на свет бронзовый диск и надел его на грудь, следом – кусок медвежьей шкуры, которую он принялся старательно приглаживать, шепча:

      – Солнце-мать! Твоим теплом нас согрей, питание твоим теплом нам дай! Откуда бы ни было приходящее зло, направь в другую сторону!

      После он поднялся и, убрав всё в суму, вымолвил:

      – Теперь можно и в путь.

      Вскоре трэкол тронулся и натужно принялся карабкаться в сопку по едва заметной дороге, среди бурых камней.

      – Где-то через час окажемся на перевале. Мчимся, как на чёрном «бумере». А вы пока отдыхайте.

      – Хорош БМВ, а трясёт как на гусеничном тракторе! Вот помню, с одним знакомым олигархом катался с ветерком на «мерседесе», на разгоне, прямо аж в спинку сиденья вдавливало.

      – Я бы отдал пять шкурок песца, чтобы посмотреть, как ваше БМВ здесь ползло бы брюхом в колее да по камням.

      – Ребята, лучше смотрите по сторонам, найдём отца живым и здоровым, всё вам будет.