Она тяжело упала на диван нашего полукабинета, одной рукой обмахивая лицо, другой – дергая воротник своего черного наряда.
– Мы только что говорили о Данте, – любезным тоном сказал издатель.
Линда пристально посмотрела на него.
– Мы должны были прочитать его к сегодняшнему дню? – спросила она.
Он громко рассмеялся.
– Единственная тема на сегодня – это ты, – сказал он. – За это люди и платят деньги.
Мы обе слушали, как он подробно рассказывал о сегодняшнем мероприятии, в котором мы участвовали. Он представит нас, сказал он, а затем побеседует с нами несколько минут до начала чтений и задаст каждой из нас два-три вопроса.
– Но ты уже знаешь ответы, да? – спросила Линда.
Это формальность, сказал он, просто чтобы дать всем возможность расслабиться.
– Чтобы растопить лед, – сказала Линда. – Я знаю, как это делается. Хоть и люблю немного льда на поверхности, – добавила она. – Мне просто так больше нравится.
Она рассказала о чтениях, в которых участвовала в Нью-Йорке вместе с одним известным писателем. Они заранее договорились о том, как будут проходить чтения, но, когда они вышли на сцену, писатель объявил публике, что они собираются не читать, а петь. Публика встретила эту идею с энтузиазмом, и писатель встал и запел.
Издатель рассмеялся и захлопал в ладоши так, что Линда подпрыгнула.
– Что он спел? – спросил он.
– Не знаю, – сказала Линда, – какую-то ирландскую народную песню.
– А что спела ты? – спросил он.
– Это было худшее, что происходило со мной в жизни, – сказала Линда.
Издатель улыбнулся и покачал головой.
– Гениально! – сказал он.
В других чтениях она участвовала вместе с одной поэтессой, сказала Линда. Эта поэтесса – культовая фигура, и в зале собралось много людей. Бойфренд поэтессы всегда участвует в ее публичных выступлениях: прохаживается вдоль рядов, присаживается людям на колени или поглаживает их ноги. В тот раз он принес с собой огромный клубок бечевки и стал ползать по рядам, завязывая петлю на щиколотке каждого зрителя, так что к концу мероприятия все присутствующие были связаны вместе.
Издатель снова рассмеялся.
– Вы должны прочитать роман Линды, – сказал он мне. – Он уморительно смешной.
Линда посмотрела на него озадаченно, без улыбки.
– Он не был таким задуман, – сказала она.
– Но именно поэтому люди здесь и любят его, – сказал он. – Он убеждает их в абсурдности жизни, не заставляя при этом чувствовать абсурдными самих себя. В твоих рассказах ты всегда… как бы это лучше сказать?
– Посмешище, – сказала Линда безразлично. – Здесь жарко? – добавила она. – Мне душно. Должно быть, это менопауза. Писательница перегревается, и лед тает, – сказала она, изображая пальцами воздушные кавычки.
В этот раз издатель не рассмеялся, а посмотрел на нее сквозь очки равнодушно, не моргая.
– Я