– Вот так… вот так, моя девочка… позволь мне… пусти меня… – рвано выдыхая, жег Максим кожу моей шеи шепотом, перемежая его короткими требовательными поцелуями, пока его широкая ладонь стремительно и совершенно уверенно скользнула под мою юбку и, огладив бедра, расположилась в самом низу живота.
И я пустила, сдалась, не просто позволив ногам приглашающе раздвинуться, но и дернулась, толкаясь навстречу его руке.
– Твою же ж-ж-ж… – пробормотал он, захлебнувшись первым вдохом, когда его пальцы погладили меня через влажный хлопок, попадая сразу же сокрушающе идеально, и я, дернувшись, как от разряда, врезалась затылком в стену. – Если бы ты знала… если бы только представить себе могла…
И снова немыслимо сладкое трение, настоящее бесстыдное волшебство, от которого перед глазами искристая пелена, неконтролируемая судорога промчалась сверху вниз по позвоночнику, заставляя выгнуться и прижаться к нему крепче некуда, а мышцы бедер начали мелко-мелко дрожать.
– Тш-ш-ш… тише… – счастливо и чисто по-мужски торжествующе усмехнулся у моей щеки Максим и замедлил вытягивающие из меня душу движения внизу. – Какая же ты у меня торопыжка… взрывоопасная… словно порох… сейчас все будет, девочка моя… сейчас…
Он, пройдясь еще раз вдоль моей шеи открытым ртом, чуть отстранился, и я услышала шорох его одежды и просто ждала. Нет… не просто. Я заживо сгорала в предвкушении, уже абсолютно готовая ко всему, что бы он ни захотел со мной сотворить.
В этот миг в наш замкнутый мирок порочного огня, захлебывающегося дыхания и шепота вломился противный отрезвляющий звук извне. Кто-то дернул ручку двери, пытаясь войти. И это было как мгновенное падение в ледяную прорубь. Шереметьев отпрянул, и мы оба, замерев, как олени в свете фар, уставились на дверь учительской. Визитер, подергав дверь еще пару раз, удалился, но меня к тому моменту уже настигло и осознание произошедшего, и следующая за этим паника. И я поступила по-настоящему трусливо. Звук пощечины показался просто оглушительным, а мое «не смей никогда больше!» – как предательское змеиное шипение. Парень медленно провел пальцами по ударенной щеке, и краткий шок на его лице сменился прежним наглым и самоуверенным выражением, но теперь еще и щедро замешанным на злости.
– Как прикажете, Светлана Николаевна! – шутовски поклонился он, кривя губы в ухмылке, которая почему-то ранила меня как никогда до этого. – Да только зря вы так. Я ж