Вместо двадцати золотых экю в кошельке оставалось всего-навсего два.
Дядюшка Эсташ пожал плечами и презрительно усмехнулся.
– Меня обокрали! – торопливо завязывая пояс, повторил Мержи. – В кошельке было двадцать золотых экю, и я хочу получить их обратно: деньги у меня вытащили в вашем доме.
– Клянусь бородой, я очень этому рад! – нахально объявил трактирщик. – Было б вам не путаться с ведьмами да с воровками. Впрочем, – понизив голос, добавил он, – рыбак рыбака видит издалека. Всех, по ком плачет виселица, – еретиков, колдунов, жуликов, – водой не разольешь.
– Что ты сказал, подлец? – вскричал Мержи, тем сильнее разъяряясь, что в глубине души чувствовал справедливость упреков трактирщика. Как всякий виноватый человек, он хватал за вихор представлявшийся ему удобный случай поругаться.
– А вот что, – возвышая голос и подбочениваясь, отвечал трактирщик. – Вы у меня в доме все как есть переломали, и я требую, чтобы вы мне уплатили все до последнего су.
– Я заплачу только за себя – и ни ливра больше. Где капитан Корн… Горнштейн?
– У меня выпито, – еще громче завопил дядюшка Эсташ, – больше двухсот бутылок доброго старого вина, и я с вас за них взыщу!
Мержи был уже одет.
– Где капитан?! – громовым голосом крикнул он.
– Два часа назад выехал. И пусть бы он убирался к черту со всеми гугенотами, пока мы их не сожгли!
Вместо ответа Мержи закатил ему увесистую оплеуху.
От неожиданности и от силы удара трактирщик на два шага отступил. Из кармана его штанов торчала костяная ручка большого ножа, и он уже за нее схватился. Не справься трактирщик с первым порывом ярости, беда была бы неотвратима. Благоразумие, однако, пересилило злобу, и от его взора не укрылось, что Мержи потянулся к длинной шпаге, висевшей над изголовьем. Это сразу же заставило трактирщика отказаться от неравного боя, и он затопал вниз по лестнице, крича во всю мочь:
– Разбой! Поджог!
Поле битвы осталось за Мержи, но в том, что победа принесет ему плоды, он был далеко не уверен, а потому, застегнув пояс, засунув за него пистолеты, заперев и подхватив чемодан, он принял решение идти к ближайшему судье. Он уже отворил дверь и занес ногу на первую ступеньку, как вдруг глазам его внезапно представилось вражеское войско.
Впереди со старой алебардой в руке поднимался трактирщик, за ним – трое поварят, вооруженных вертелами и палками, а в арьергарде находился сосед с аркебузой. Ни та, ни другая сторона не рассчитывала на столь скорую встречу. Каких-нибудь пять-шесть ступенек разделяли противников.
Мержи бросил чемодан и выхватил пистолет. Это враждебное действие показало дядюшке Эсташу и его сподвижникам, насколько несовершенен их боевой порядок. Подобно персам под Саламином, они не сочли нужным занять такую позицию, которая позволила бы им воспользоваться всеми преимуществами своего численного превосходства. Если бы единственный во всем их войске человек, снабженный огнестрельным оружием, попробовал его применить, он неминуемо ранил бы стоявших