Про себя я подумала, что Лилея очень точно охарактеризовала моё отношение к деньгам и комфорту.
Поезд отходил поздним вечером.
Столичный экспресс поражал воображение. Вереница красных вагонов с небольшими окошками терялась во тьме за краем платформы. Перрон был полон отъезжавших и провожающих. Овсянка помогла нести тяжёлый саквояж, в котором лежал мой новый гардероб, а я тащила сумку с книгами.
Начало состава было отведено для пассажиров первого класса. Здесь царил порядок. Вещи таскали носильщики, а пассажиры и провожающие мирно беседовали у своих вагонов.
В середине ехал второй класс. Тут было шумно. Меня иногда толкали, но тут же извинялись. В общем-то, мы с Овсянкой почти без труда сумели найти мой вагон и отдали билет служащему в красивой красной с серым форме.
В конце поезда царила толчея. Пассажиры толкали друг друга, возмущённо кричали. До меня донеслось несколько оскорблений.
Я передёрнулась. Правильно, что настояла на втором классе. Здесь мне будет спокойнее.
Лилея пожелала мне удачи, ещё раз обняла на прощание и попросила написать, как только устроюсь на новом месте. Видно было, что ей не хочется со мной расставаться.
Да и я за эти несколько дней прикипела душой к мадам Овсянке – милой, доброй и отзывчивой девушке. Забравшись в вагон, я оглянулась и мысленно пожелала, чтобы Лилее нашла своё счастье.
А потом шагнула внутрь.
Своё место я нашла быстро и порадовалась, что располагалось оно у окна. Буду смотреть на пролетающие мимо леса и деревушки.
На столичном экспрессе я ездила один раз, когда возвращалась из пансиона к опекуну. Дядя не любил «новомодную технику», как он называл изобретения механиков, и предпочитал упряжных лошадей.
В прошлый раз я ехала в первом классе. У меня было своё купе с горничной, которая приносила мне обед и исполняла любые прихоти.
Но я не тосковала по тем дням. И окинула скромный вагон второго класса без брезгливости. Ну и пусть деревянные стены без шёлковой обивки. А кресла хоть и проложены в несколько слоёв мягкой тканью, но к концу пути тело всё равно занемеет от жёсткого сиденья и однообразной позы.
Зато я была свободна и сама решала свою судьбу.
Уложив саквояж и сумку в багажный отсек, заняла своё кресло. С удовлетворением отметила, что экспресс выпустил пар и тронулся с места.
Прощай, столица.
Здравствуй, новая жизнь.
Глава 3
Мои предположения оказались верными – через несколько часов тело занемело. И сколько бы я ни ворочалась, пытаясь устроиться поудобнее, ничего не выходило. Пришлось крепко зажать свой ридикюль под мышкой и отправиться на прогулку по вагону. Волноваться за оставленные в багажном отсеке вещи у меня уже не было сил. Поэтому я бросила внимательный взгляд на пассажиров, шепнула соседке – возрастной матроне – что скоро вернусь и пошла по проходу.
Овсянка