А вот чего делать точно не стоило – так это заглядывать внутрь бака.
Потому что внутри, прямо в черной, булькающей жиже, плавали… тела. Много, судя по тому, что самые верхние были практически на поверхности воды – бочка была завалена телами до упора. Я не знала этих людей, но некоторые определенно были похожи на тварей внизу. Возможно, это и были соседи, которых позже поглотила жижа?
А с самого верха этой композиции на меня пустыми, мертвыми глазами смотрела моя мама. Настоящая, красивая мама. Только… мертвая. Получается все это время я жила… с кем?!
Я достала телефон и в последней надежде набрала номер отца.
И вот тут случилось чудо, которого я так долго ждала – он ответил! Обеспокоенным голосом спросил, что случилось, и почему я звоню ему так поздно ночью.
Я не могла говорить – у меня челюсть была сломана. Но промычать невнятное и скинуть вдогонку сос-сообщение у меня получилось.
А дальше пришлось только ждать. Не знаю, сколько времени отцу понадобилось, чтобы организовать спасательную команду – после звонка я довольно быстро отключилась от боли, стресса и дикой вони.
В себя пришла в больнице, с загипсованной челюстью и под капельницей. Рядом сидел папа с грустными глазами.
Потом мы поговорили – ну, как поговорили – я писала короткие ответы на планшетке, а он совершенно их игнорировал и все сокрушался, что бросил меня в такой важный момент моей жизни, как их с мамой развод. Он все повторял, что не должен был уезжать, и что нам всем сильно повезло, что спасатели успели вовремя.
А я все не могла понять, почему в его истории нет ни намека на ночные события. Он же должен был видеть тела в башне и тех тварей, которые прикидывались нашими соседями!
А потом до меня дошло. Он – и все вокруг от доктора до санитарок в больнице – считает, что я полезла на водонапорную башню, чтобы… самоубиться! Они все уверены, что это была попытка суицида, а не единственная возможность ВЫЖИТЬ!
Оказалось, что башню никто не обследовал – меня сняли вертолетом, и внутрь просто не заглядывали. А тварей, конечно же, внизу уже не было.
Я просила папу проверить все еще раз. Я умоляла его! Но взрослые списывали все на мое печальное состояние, разводили руками и давали мне еще успокаивающих таблеток.
Тогда я ударила по больному. Ну, мне так казалось. Я написала на планшетке «А где мама?». Почему-то мне казалось, что вопрос про маму выбьет папу из его странного состояния.
Но нет, он сказал, что мама так переживала из-за меня, что ее пришлось обколоть успокоительным и оставить дома. Но если я хочу….
Меньше всего я хотела видеть ЕЕ! Вернее, маму я как раз очень хотела видеть, мою, настоящую, но… Слишком хорошо помнила застывшее мертвое лицо в черной жиже бочки.
В конце концов отец пообещал мне, что съездит и посмотрит, что меня так взволновало. Все равно