Поц подорвался и, как натуральный конь, ускакал к газельке. Открыли, чокнулись вмиг запотевшими на жаре банками, отхлебнули. Егор, явно с завистью поглядывавший на нас, не поленился сходить сам. Пили молча. Говорить не хотелось.
Потом прибежали пацаны со своими палками. Хозяйственный Миха выдал шпане моток капронового шнура на тетиву, а мы, отцы, строго наказали в людей не стрелять. Пятеро новых индейцев от четырнадцати до десяти лет от роду с шумом, гамом и хвастливыми обещаниями снабдить племя мясом вышли на тропу войны.
Вяло обсудили таланты детей. Вспомнили наши походы на болотистый пустырь, что начинался за последними городскими постройками. Летом там было полно уток в малюсеньких озерцах, а у нас, туземных обитателей закоулков, имелось вдосталь фантазии, времени и желания добыть дичь. За годы и поколения перепробовали все – от рогаток из медицинской резины до поджигов из медных трубочек. О луках и всяческих арбалетах можно и не говорить. Этого добра там переломано во множестве.
Банка кончилась, как всегда, неожиданно. Отправили опытного гонца к холодильнику, а он по одной и принес. Ну как так можно? В общем, когда верные боевые подруги индиан джонсов явились в столовую беседку, у каждого из нас под стулом валялось по паре пустых алюминиевых емкостей.
– По какому поводу бухаете? – процедила Лехина супруга. – С горя или с радости?
– Исключительно от охренения окружающими природными видами, Любочка, – глупо улыбаясь, выдал Егорка. – Присоединитесь?
– Тю, алкоголики, – засмеялась дочь дальневосточных казаков. – Некогда нам. Мы идем находки мыть. Все в глине уханькано…
– Чего? В натуре? Надыбали че-то, дамочки? – вскинулся Поц. – Не томи душу, чернобровая, дай позырить!
– Да на, нам не жалко. Правда, девочки? Нат, покажи этим…
Суженая ласково мне улыбнулась, заставив сердце учащенно биться, и выложила на стол платок, в который было завернуто три прямоугольных, сантиметров шесть на двадцать, уляпанных знакомой синей глиной пластины.
– Рыжье! – выдохнул Миха, разглядев золотистый блеск. – В натуре!
– Или медь, – осторожно, двумя пальцами приподнимая прямоугольник, поделился сомнениями Леха. – Легкая…
– Медь окислилась бы и позеленела, – заспорил Егор, принявшись оттирать пластинку прямо о штаны, и без того грязные. – Зарисовать-то догадались, как они лежали?
– А у нас в семье художников немае, – уперла руки в боки разочарованная нашей реакцией Любка. – Скажи спасибо, что вообще не поленились эти ваши канавки проверить.
Вроде всего по паре банок на нос высосали, а мозг как в вату укутан был. Подержал в руке находку, подивился ее необычайной для металла легкости, но пока Егор не подскочил, не сгреб все пластинки и не убежал в шатер, и в голову не пришло что-либо предпринять.
– Ирина! Тащи бегом фотоаппарат! –