– Ну и что? – спросил вернувшийся умытый Коготовский. – Кто тебя спалил-то?
– Не поверишь, святой отец.
– Какой, на фиг, святой отец?
– Нуу… поп, священник.
Коготовский ошарашено задумался. Затем поехал на кухню и уже оттуда начал:
– Мы, значит, столько времени избегали ментов, а тебя поймал поп? Ну ты даёшь, Желвак. И что дальше? Он тебя в прихожане завербовал?
– Нет он… не собирался он вербовать.
Коготовский появился в дверном проёме, обрамлённом засаленными кривыми косяками. На мёртвых ногах его покоились кое-какие продукты, он что-то жевал и говорил сквозь это жевание.
– Слушай, а ты что мне рассказываешь? Чёрт с ним с попом, прости господи. Ты зачем ублюдка убил?
В Желваке начало просыпаться привычное раздражение. Сейчас начнётся.
– По-другому не получилось, – буркнул он, глядя в потолок, убого обшитый побеленными ДВП-плитами.
– Как это, не получилось, – начал язвить Коготовский. – Он сам на нож прыгнул?
– Не было ножа.
– Понятно, что не было. И сколько же ты ударов нанёс?
– Не много.
– И, наверное, прекрасно соображал, что делаешь…
– Слушай, мне даже поп наставления не читал, сколько можно-то? У самого что ли так не случалось?
Коготовский подъехал к столу и долго смотрел куда-то невидящим взглядом, прежде чем заговорил.
– Я ведь и себе их читаю. И это ещё тяжелее. Правда, передо мной этот выбор уже не стоит, мне остаётся лишь дотерпеть до конца. А когда я был на твоём месте, меня так же одолевали сомнения. Каждый раз думаешь: зачем терпеть все эти чужие страдания, ведь так просто взять какую-нибудь очередную сволочь за загривок и насадить рожей на что-нибудь острое, да помедленнее, ведь они все этого заслужили, не так ли? Боль уйдёт, страх уйдёт. Только ненадолго, – Коготовский повысил голос. – А сволочей про запас не наберёшь. А ты уже попробовал. Осознанно. И попробуешь ещё раз.
– Ничего я не пробовал.
– Да не про тебя я, а развиваю сценарий. Ну и что человек, или кто мы там, на нашем месте, в данной ситуации будет делать? Как думаешь?
– Ну не станет же сам маньяком, – зло, но неуверенно говорит Желвак.
– Ещё как станет. И становились уже.
– Ты-то откуда знаешь?
– Я не знаю. Но я убеждён. И боюсь, что тебе придётся в скором времени убедиться тоже. И мне. Окончательно.
– В смысле?
– Я своими «наставлениями» тебе могу помочь, – Коготовский словно не слышал вопроса. – Тебя они достают, ты меня порой ненавидишь, считаешь старым козлом, но я не перестану твердить тебе изо дня в день, чтобы ты не терял рассудка и ТЕРПЕЛ. Как мне в своё время твердили. И всё у нас получится.
– Что получится-то? Что должно получиться? Ты рано или поздно умрёшь, я буду продолжать терпеть, встречу под конец жизни ещё одного, как мы, выродка, и всё повторится. А потом ещё чёрт знает сколько раз. А зачем всё это? Кому это нужно? Кому от этого