Невыносимый опекун. Бекки Чейз

от неожиданного жара его пальцев, низ живота отозвался пугающим холодком.

      – Когда ты съедешь! – огрызнулась я, испугавшись этой реакции на прикосновение.

      – Я не ослышался? – скривился Блейк. – Ты готова сама оплачивать взносы за пентхаус?

      Твою мать! Сколько можно напоминать, что я живу за его счет? Мне и без его язвительности тошно. А ведь это мое по праву!

      – Ты невыносима! – не унимался Блейк и, стиснув вторую руку, хорошенько меня встряхнул.

      Яростный рывок окончательно добил и без того шаткий вестибулярный аппарат. К горлу поднялся царапающий сгусток.

      – Меня… сейчас вырвет, – выдала я, цепляясь за карман на его рубашке.

      А потом пол резко ушел из-под ног.

      Атака и поражение

      Головокружение не заканчивалось. Казалось, я парю над полом вдоль покачивающихся стен. Я сочла бы полет галлюцинацией, если бы не крепкие руки, поддерживающие за спину и под коленями – Блейк нес меня по коридору в сторону ванной комнаты. В другой ситуации такая забота показалась бы романтичной, но его раздраженное дыхание выдавало настоящую причину. Он снова злился. И явно не планировал придержать мне волосы, пока я буду стоять на коленях перед унитазом.

      Когда по глазам резанул яркий свет, я зажмурилась, а еще через секунду в лицо ударили ледяные струи воды.

      – Ты что творишь? – завизжала я, рванувшись из кабинки, но Блейк снова сунул меня под душ.

      – Заставляю протрезветь до того, как ты уделаешь гостиную.

      – Отпусти! – извивалась я.

      Платье и белье вымокли мгновенно и прилипли к телу, усиливая озноб. Кожа покрылась мурашками, плечи трясло от холода, а Блейку казалось было все равно – он ни на дюйм не отстранился, пока я дергалась, пытаясь выбраться.

      – Хватит, – с трудом выдавила я через стучащие зубы.

      Блейк крутанул вентиль, выключая воду, и я смогла, наконец, проморгаться. В голове не осталось ни клочка пьяного тумана. Тошнота тоже отступила, но вместо благодарности я выдала с жалобным всхлипом:

      – Скотина.

      – Выбирай выражения, кукла, – утратив остатки сдержанности, Блейк подался вперед. – Мое терпение небезгранично.

      Таким я его по-прежнему боялась – когда он смотрел так, что в пугающем мраке зрачков можно было раствориться без следа. Струсив, я опустила глаза, и тут же пожалела об этом – вместо лица взгляд сфокусировался на его идеальных брюках. Вернее, на характерно выпирающей выпуклости в районе паха.