Да… теперь всё изменится. Она должна это узнать. Он непременно покажет ей восторженные отклики, которые сейчас разрывают весь Интернет. Надо поскорее взять денег. Возобновить трафик и тогда жизнь сразу продолжится. Новая жизнь, полная триумфа и радости.
В приподнятом настроении он вышел из туалета. Тёмный, узкий коридор враждебно ощетинился острыми углами втиснутых в него комодов. Миша включил свет.
Выключатель находился сразу возле зеркала. Невольно бросив туда взгляд, он увидел в нём существо среднего роста, неопределенного пола, с длинными всклокоченными, жидкими волосенками пшеничного цвета, сутулое, узкое в плечах и сильно раздавшееся в бедрах. Серое лицо стекало к щекам, а маленькие, белесоватые глазки подслеповато хлопали, словно подмигивая.
«Кто это?», – промелькнуло в голове.
«Это я», – последовал незамедлительный ответ.
Он протянул к нему руку. Существо сделало то же самое. Их указательные пальцы соприкоснулись.
– Странно… Неужели это я? – признал его Миша, – Привет, – помахал растопыренный ладошкой, – Меня зовут Пикачу, – произнёс, не то здороваясь, не то знакомясь, – Давай дружить.
Отражение, так же помахало в ответ, словно принимая предложение.
– Будет минуточка, заходи. Поиграем.
Странный образ ничего не ответил. Просто ушёл за рамку.
Мать неподвижно лежала в своей комнате на кровати, поверх рваного покрывала, одетая в затасканный домашний халат неопределенного, тёмного цвета. Застыв и выпрямившись, она устремила к пожелтевшему от времени белёному потолку длинный, острый нос и совершенно не отреагировала на включенный свет пропыленной потолочной люстры.
– Ой, Мамочка? Ты, дома?! – удивился Миша. – Я, тебя, не разбудил? Мамочка, – тронул её за холодную руку.
Но мать не откликнулась, как это обычно бывало. Она вообще не обратила на него никакого внимания. Словно окаменела. Даже цвет лица её стал таким же жёлтым, как потолок с глубокими, чёрными разводами вокруг плотно сомкнутых глаз.
Это полное безразличие к нему несколько озадачило Мишу.
Он настойчивее дернул её за рукав.
– Ты, меня, слышишь!? – требовательно взвизгнул надтреснутым фальцетом.
Но снова безрезультатно.
– Как крепко, ты, спишь… – удивился он, недоуменно хлопая белесыми глазками, – Давай, просыпайся. Деньги нужны. Трафик закончился.
Но опять не последовало никакой реакции. Обычно, после таких слов она тяжело вздыхала, доставала маленький, потрепанный кошелёчек из синей, хозяйственной сумки, и совала