Сметя нас с Тюльпаной с прохода между домами, внутрь бара ввалилась компания байкеров. Они громко ругались между собой на испанском, и благодаря мимолетным урокам Диего я смогла разобрать «лучший бренди в городе» и «горячие цыпочки». Словом, это место ничем не отличалось от прочих: как и везде в Новом Орлеане, здесь за небольшую плату тебя были готовы напоить до отвала и накормить сытным гумбо. Лишь вместо джаза играло задорное кантри – и это место тут же стало нравиться мне чуточку больше.
– Выглядит… интересно. И пахнет крылышками барбекю, чувствуешь? Ох, как давно мы не ели! – воодушевилась я, ткнув Тюльпану под ребра, но едва моя нога ступила на лестницу, как она вдруг схватила меня за шкирку и оттащила назад.
– Слишком качественная визитка для такого захолустья, – поделилась Тюльпана своими детективными наблюдениями, вынув карточку из-под крышки компаса. – Ты хоть знаешь, как дорого стоит серебряный конгрев? А это название… «Железная дева»…
– Ты накручиваешь, – закатила глаза я, борясь не только с чувством голода, но и с усталостью. Стоило мне подумать, что я привыкла к насыщенным уик-эндам Верховной ведьмы, как жизнь снова находила способ взболтать меня, словно тесто в миксере. – Это обычный бар, Тюльпана, где Сэм наверняка опохмелялся на те деньги, что выпрашивал у горожан…
– «Железная дева», – будто не слыша меня, повторила она. – Ты знаешь, что это такое? Это второе название «Нюрнбергской девы» – средневекового орудия пыток. Тебя правда ничего не настораживает? Разуй глаза и посмотри на визитку, Одри!
Я заторможенно взяла ее из побелевших рук Тюльпаны и наклонила перед лицом. Голография замерцала, и львиная пасть разинулась, проглатывая тисненое название. Снова взглянув на бар, я сощурилась, выискивая на нем хотя бы маленькое изображение льва, но рисунок на визитке действительно казался лишним и не имел никакого отношения к месту.
– Скажи, Коул когда-нибудь рассказывал тебе о своей семье? – спросила Тюльпана внезапно, понизив голос. – Об охотниках на ведьм. Ты никогда не замечала, что у дверей христианских церквей часто строят статуи львов? Они олицетворяют величие Христа, «царя Иудейского», заступника веры и вразумляющего тех, кто отвернулся от нее.
– Орден? – догадалась я, и от одного лишь этого слова во рту у меня пересохло. – Коул говорил, от него почти ничего не осталось…
– От Шамплейн когда-то тоже почти ничего не осталось, однако же ты здесь.
Такой аргумент звучал убедительно. Кусая внутреннюю сторону щеки, я переступила с ноги на ногу и снова покрутила в руках визитку.
– Думаешь, такими визитками помечают места сборищ охотников? – решила уточнить я, и блестящий лев снова приковал к себе мой взгляд. – Эти голограммы – путеводитель для избранных?
– Без понятия, Одри. Я знаю лишь одно: стоит нам туда