– Что я могу сказать? Это моя сбывшаяся мечта. Дебютная выставка мастера, и меня выбрали ее курировать. Я все еще не могу в это поверить!
– А что он рисует? – спросила Молли.
– Ничего. Он скульптор. – Я глубоко вздохнула. – Самый вдохновляющий, мужественный, темный, измученный, талантливый скульптор из всех, кого я когда-либо встречала… – Я взглянула на темнеющий залив, затерявшись в образах его скульптур, мелькающих перед мысленным взором. Каждая казалась более поэтичной и трагичной, чем предыдущая. Покачав головой, я наткнулась на удивленные взгляды друзей и резко убрала волосы с лица. – Его работы, это… словно моя душа. Лишь так я могу их описать. В них жизнь и смерть, любовь и трагедия, и все, что находится между… любые человеческие состояния… Все. Его творения находят отклик в моем сердце.
– Элли… – позвала меня Молли, глаза ее блестели от непролитых слез.
Я ощутила влагу на щеках и поняла, что плачу. Быстро вытерев слезы, я глубоко вздохнула и нервно рассмеялась.
– Мне в самом деле нравятся его работы.
– Я заметил, – нежно проговорил Роум.
– Я так рада за тебя, – взволнованно произнесла Лекси и наклонилась вперед. – Какой он из себя? Красивый?
Остин недоверчиво взглянул на Лекси, но она этого даже не заметила или просто не обратила внимания.
Я пожала плечами.
– В этом-то все дело. Я никогда его не видела. Да и никто не видел. Он настоящий затворник. Меня нанял другой скульптор, его наставник, который и затеял все это. Он покровитель университетского музея искусств и сам живет в Сиэтле. Вообще-то, стоило бы провести выставку в музее побольше, но они решили ограничиться маленьким.
– Вин Галанти? – подсказала Молли.
– Да, ты с ним встречалась?
– Раз или два. – На лице ее расплылась улыбка. – Это вполне в его духе. Когда в музее проходила временная смешанная выставка по искусству и философии, он раздобыл для нее несколько подлинных текстов Платона. Я помогала с историей и переводами с латыни для информационных табличек. Я его просто обожаю.
– А как его зовут? – спросила Лекси, когда официант принес заказанные напитки.
– Как зовут? – переспросила я, когда передо мной поставили бокал шампанского.
– Скульптора, мистера Владельца Твоей Души! – уточнила она и закусила губу, силясь сдержать подступающую улыбку.
– О, точно, прости. М-м-м… Эльпидио. Его зовут Эльпидио, – ответила я.
Рядом со мной фыркнул Остин.
– Давненько не слышал этого имени.
– Ты о нем знаешь? – спросила я.
– Так звали нашего деда, – пояснил Остин. – Маминого отца. Теперь оно довольно редко встречается…
– Значит, имя итальянское? – поинтересовалась я, взволнованная тем, что удалось узнать чуть больше о скульпторе-затворнике.
Остин, грызущий хлебную палочку, лишь кивнул и не стал вдаваться в подробности.
– Итак, Эл, – проговорил Роум и, подавшись вперед, взял бокал с шампанским и поднял