Сила и глубина внезапного ощущения удивила. Вкус поцелуя показался сладко-фруктовым. Губы были очень приятными на ощупь и вкус: возбуждающими, мягкими, волнующими, чувственными.
Юноша в недоумении открыл глаза.
София дышала, высоко и сильно вздымая грудь, словно только что пробежала стометровку. Глаза её были открыты, словно фары, излучая энергию крайней степени удивления, покрывшееся румянцем смущения лицо покрыто белыми пятнами.
– Так бывает всегда?
– Как?
– Я чуть не умерла от удовольствия. Немножко щекотно, но там, внутри, я чуть не выпорхнула из себя. Мне так показалось. Поток блаженства прокатился вниз, потом вверх, закружилась голова, внизу что-то напряглось, потом стало жарко-жарко, и трудно дышать. С тобой было так же?
– А, ты про это… почти всегда. Если тот, кого целуешь, тебе действительно нравится.
– Хочешь сказать… Денис, скажи, я ведь в любом случае женщина, правда, разве я не могу нравиться? Хоть кому-нибудь, самую чутельку, вот столечко.
– Девочка ты, а не женщина. Красивая, юная, привлекательная. Почему ты решила, что не можешь нравиться? Это совсем не так.
– Почему мама говорит, что мне нельзя быть женщиной?
– Не знаю, София. Ей лучше знать.
– Не ври. Она тебе всё рассказала. Почему мне нельзя быть женщиной, – требовательно и жёстко спросила девочка, с расстановкой произнося каждое слово.
– Из-за особенностей здоровья, наверно. Она за тебя переживает.
– Мамка сказала, чтобы ты больше не приходил, так? Только не ври!
– Ну-у-у… как бы…
– Понятно… сказала-сказала. Так я и знала. И ты больше не придёшь, послушаешь её, да?
– Не знаю, как быть, София. Мама очень просила. Её расстроило наше с тобой знакомство.
– Она днём работает. Ты же всё равно должен будешь мне кассеты принести. Вот и повод. Поговорим ещё о чём-нибудь, я спою, стихи почитаю. Свои. Хочешь, про тебя тоже напишу? Хочешь! Это что, преступление, если у меня будет один единственный друг?
– Хочу, конечно, хочу. И стихи, и рассказы, и песни. Но, пойми, София. Я скоро уеду учиться. Приезжать смогу дня на два в месяц. Ты будешь расстраиваться, скучать, заболеешь ещё сильнее. Давай лучше забудем нашу встречу. Ты ведь привыкла жить одна. Анна Павловна сказала, что слишком близкое общение для тебя опасно. Любая случайная инфекция способна убить. Не могу и не хочу быть причиной твоей гибели.
– Моя болезнь неизлечима. Мало того, прогрессирует. Умру я через год или через месяц, какое это имеет значение, если никогда в жизни не узнаю, что такое настоящая дружба, не почувствую вкус поцелуя, не надышусь запахом мужчины, с которым мне захочется обняться и умереть.
Денис, ты сейчас разговариваешь со мной, не с мамой. Говори за себя. Испугался связаться с инвалидом? Так и скажи. Я пойму. Я ведь не жалуюсь, ничего не прошу. Только немного, вот такую маленькую капелюшечку живого общения. Чтобы ты приходил, рассказывал чего-нибудь. Чтобы смотрел