Естественно, провозилась я до поздней ночи. А на утро собиралась к деду Вэглу, как всегда, опаздывая и зевая.
– Хватит бегать к старому, – причитала ба – ты за мной так не ухаживаешь, как за паршивцем!
Наверное, не умение прощать у женщин в нашем роду в крови. Я не простила папу, мама не простила измены, а ба до сих пор не простила Вэгла. Хотя дедушка был виноват меньше всех на мой, ничего не понимающий во взрослых делах, взгляд. Именно он спрятал меня в лесах, когда за мной пришли и пытались увести силой. Ба считала, что одиннадцатилетнему ребёнку решать такие серьезные вопросы рано и согласилась меня отдать. Из Лостиркуда с ней никто не посмел спорить, и вступился за меня только Вэгл. Как сейчас помню его яростную речь.
– Глупая старуха! Лиабэл – дочь севера и имеет право сама решать. Будь ей хоть одиннадцать, хоть пять! А ты дура, не заслужила такой внучки. Она же о тебе заботиться!
– Это ты старый дурак! Я должна о ней заботиться, а не наоборот! Ей там будет лучше! Мне все равно только доживать!
Скандал был знатный, но я мотнула головой прогоняя старые воспоминания. И только улыбнулась своей старушке.
– Я буду к нему бегать столько, сколько смогу ходить, ба. Перестань, он меня спас.
– Он обрёк тебя на вечную работу – насупилась она в ответ.
Я подошла и крепко обняла своего самого дорогого человека. Как всегда в цветастом платье, с шалью на плечах. Из-под чепца торчат кудрявые и серебряные пряди. Хрупкая фигура, морщинистое лицо, но такие же яркие ореховые глаза. Только они совсем не менялись с возрастом.
– Не подлизывайся! Говорю, не подлизывайся! Ай демоны с тобой пусть разбираются, хотя ты и им надоешь, уверена.
Под моим нежным натиском ба наконец сдалась, поцеловала меня в щеку и даже сунула в пакет лепешку для старого паршивца. Может с возрастом и я научусь прощать. А может ба никогда по-настоящему не злилась на деда Вэгла, но признаться в этом даже самой себе она не может.
Я припустила в сторожку на самой окраине города. Когда-то Вэгл был самым знаменитым охотникам в наших краях. Многие поляны и места в лесу, я знала только благодаря его идеальной географической памяти. Ещё на подходе к домику я почувствовала неладное. Люди. Слишком много людей. Не то, чтобы нас здесь и правда жило сто человек. Но на севере скопления можно было встретить либо на праздниках, либо когда что-то случилось. И я уверена, что сегодня торжества в Лостиркуде не планировалось. К покосившейся ограде я уже бежала, с тревогой на душе. Людно и тихо. Боги только не это. От калитки до входа в сторожку было не больше десяти метров, и я преодолела их в один миг. Распахнула местами уже сильно облезлую дверь и замерла на пороге.
Дед Вэгл лежал на полу. Застывшее лицо и неестественно белый цвет кожи. Закрытые глаза и не поднимающаяся