Командир понимал, что его люди измотаны, но всё же была дана команда не спать. Утомлённые люди едва удерживались, чтобы не "клевать носом". Непокидающее чувство опасности не давало уснуть. Все вертели головами направо и налево. Оружие держали наизготовку.
Дэн до боли в глазах всматривался в каждый валун, в каждый уступ в горе. Перед глазами почему-то выступал образ Аси. При воспоминании о ней защемило сердце. Холод мрачного предчувствия не покидал душу....
На "духов" нарвались случайно: они вынырнули навстречу внезапно, из-за поворота. Похоже, они тоже не ожидали наткнуться на этой тропе на шурави.
....И был бой....
Автоматная очередь полоснула одновременно с обеих сторон. Бронетранспортёр стал, стала и вся колонна. Ребята поспрыгивали с грузовика на землю и, вжимаясь в камни, прячась за валунами били короткими очередями, как бы прощупывая количество прячущихся за камнями душманов. Тоже проделывали и они. Пулемётные очереди откалывали кусочки камня, которые рикошетили по людским плечам, спинам. Острый осколок впился в ногу Дэна. Обливаясь потом, он перебрался за огромный валун, бегло осмотрел рану: "ничего – жить буду". Выглянул, дал ещё одну очередь. Прячась за бронетранспортёром ребята вели прицельный огонь.
Каждый, "духи" и "шурави", понимал, что дорога у них одна – вперёд. А впереди был враг. Кто кого?
Видимо, решив, что им не одолеть шурави, с криком: "Аллаху Акбар", "духи" саданули из миномёта, намереваясь похоронить и себя и шурави под камнепадом.
Дэн видел, как взрывной волной отбросило командира и швырнуло на камни. Прыгая с камня на камень, петляя, как заяц, превозмогая боль в ноге, он метнулся к майору. Было видно, что того контузило: из уха сочилась кровь, в носу тоже что-то хлюпало, он мотал головой, как бы пытаясь стряхнуть с себя что-то, что мешало соображать.
Душманы вновь накрыли минами. Дэн не стал раздумывать (времени на раздумье не было), накрыл майора своим телом, впечатав того в камни. Осколки, шипя и рикошетя об камни, вгрызались в спину Дэна. Вот заговорил пулемёт с бронетранспортёра, гулким эхом отзываясь в горах. Ребята решили, что умирать – так с музыкой. Потом всё стихло. Майор пошевелился. Дэн, сцепив зубы, откатился в сторону. Перед глазами опять возник милый образ. Он хотел коснуться его.
– Я тебя лю.... – прошептали потрескавшиеся губы.
Майор вновь покрутил головой, голова раскалывалась, в глазах туман. Нет! Это не туман. Слёзы.... Мужские слёзы.... Слёзы ручьём текли по давно небритому лицу майора. И не правда, что мужчины не плачут. Плачут. Когда теряют. Теряют друзей, товарищей, вот таких вот мальчишек.
– Что я скажу твоей матери???.... – кричал он шёпотом. Да-да, шепотом можно кричать и этот крик ещё слышней. А сколько боли застыло во взгляде майора.
Ася вихрем ворвалась в квартиру Валентины Ивановны. Мама Дэна была не одна.
– Дэн, – крикнула Ася, кидаясь к человеку в форме. Он обернулся. Она покачала головой.