Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием. В. П. Крутоус. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: В. П. Крутоус
Издательство: Алетейя
Серия:
Жанр произведения: Философия
Год издания: 2012
isbn: 978-5-91419-645-2
Скачать книгу
получили неограниченный простор для своего развития, необходимо покончить с механизмом продуцирования ложных, фальсифицированных ценностей. Аксиология (учение о ценностях) должна, по замыслу Ницше, слиться с онтологией (учением о бытии), иначе говоря, самым непосредственным образом вытекать из неё. Именно таков глубинный смысл провозглашённого Ницше девиза: «Переоценка всех ценностей!» Это – центральный мотив всего его учения. Радикализм ницшевской постановки вопроса о переоценке всех ценностей уже более ста лет питает, поддерживает творческие дерзания новаторов как в философии, так и в искусстве.

      Эстетические взгляды зрелого Ницше парадоксально противоречивы. Не будет преувеличением сказать, что в его учении одновременно представлены две альтернативные, противоположно ориентированные эстетики (или по крайней мере их зародыши). Такой дуализм обусловлен противоречивостью его исходных философских положений.

      Одно из подтверждений тому – ницшевская трактовка оппозиции дионисизм/аполлонизм. Если в «Рождении трагедии» философ подчёркивает приоритетное, фундаментальное значение дионисического начала в культуре, то в других, позднейших его высказываниях главенствующая роль часто отдаётся противоположному началу – апполлонизму. Эта переакцентировка не в последнюю очередь связана с его концептом «сверхчеловека». Характеристика последнего у Ницше парадоксальна: «сверхчеловек» силён мощью своих природных инстинктов, которые он сам же – и это высшее проявление внутренней силы – способен обуздать, держать в узде. Ясно, что такая способность уже даёт перевес аполлонизму.

      Вводя понятия дионисизма и аполлонизма, Ницше в «Рождении трагедии» делает специальную оговорку о том, что это прежде всего художественные инстинкты мировой воли, а потом уже векторы творческой деятельности человека. Здесь, безусловно, присутствует зародыш «эстетики природы», эстетики «объективной». Но тенденция, ведущая к охвату природы как упорядоченного целого, вскоре его уже не устраивает: на этом пути недалеко и до признания универсальных законов природы, общечеловеческой морали. И Ницше переходит на позиции другой эстетики, центрированной на человека, – психологической, биологической и т. п., в принципе – субъективной. «…O…царственная щедрость, с которой он (человек. – В. К.) осыпал подарками вещи, чтобы обеднить себя и себя чувствовать нищим!» «Всю красоту и возвышенность, какими мы наделили действительные и воображённые веши, я хочу потребовать назад как собственность и произведение человека, как его прекраснейшую апологию», – писал Ницше[2]. Налицо явная антитетичность двух эстетик.

      Искусство, по Ницше, – «необходимая для жизни иллюзия». Формула эта также внутренне противоречива. Если акцент ставится на слове «иллюзия», то культурный статус искусства, очевидно, не высок. Фабрикация иллюзий не может стоять в одном ряду со служением истине, с научным


<p>2</p>

Цит. по: Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. С. 109.