Постепенно исчезали целые города. Но иногда возникали новые и тоже исчезали. Самое удивительное было в том, что действия людей казались очень осмысленными, казалось, что они делают все по своему собственному желанию.
Постепенно скорость движения увеличилась и стало трудно наблюдать за происходящим.
Через какой-то промежуток времени мы прибыли и опять развернулись во времени. Мы очутились во времени возникновения Солнечной системы и постепенно наблюдали за развитием событий.
Все это меня почти не интересовало. Меня удивлял тот интерес, с которым Архивариус наблюдал за развитием земли, за возникновением жизни. Меня удивляло, почему он затащил к себе именно меня? Мне было скучно. Лишь немного стало интереснее, когда появились крупные животные и, наконец, человек.
Рассказывать о человечестве очень трудно. Каким образом передать все самое важное и, вместе с тем, не сподобиться исторической энциклопедии? Да и что считать самым важным?
Судьба человечества постепенно овладела нашими мыслями. Вместе с человечеством мы выстрадали его историю. О сострадании надо сказать особенно. Вся история человечества пропитана страданиями, как тело пропитано водой. На долю каждого человека обязательно выпадали страдания и как хорошо, что люди лучше помнят о счастливых днях. Да и век людской не настолько длинный, чтобы чаша терпения успевала переполниться. Мы были лишены этих двух преимуществ, мы видели все и все помнили. Как ни пытались мы представить муки людей как двигатель прогресса, порой страдания людские оставляли глубокую рану и в наших душах.
Порой нестерпимо хотелось вмешаться в ход событий и изменить его. Но тогда пришлось бы постоянно опекать человечество.
Постепенно мы начали собирать лучших представителей человечества к себе. Со временем набралась приличная толпа.
Наконец, мы стали приближаться к моему родному времени. Оказалось, мы его все-таки немного изменили.
Я к этому времени успел соскучиться по обычной человеческой жизни и попросил высадить меня в более или менее пригодном для жизни времени и месте.
Это, конечно, можно расценить как самоубийство. Как знать? Но я просто не мог так жить дальше.
Не знаю, сколько я еще проживу? Лет тридцать-сорок? Не все ли равно? Прожить простую человеческую жизнь гораздо интереснее, чем мотаться по времени. А потом, как знать… Быть может, есть Бог. Не такой, как Архивариус.”
Работа над повестями помогала мне справиться с потоками негативной информации из будущего. Я предполагал, что период моего становления окажется нелегким. Возможно, убедить людей в зависимости прошлого от будущего у меня не получится, раз они до сих пор еще не убедились в том сами. Но это была жизненная, сложная, жестокая и реальная задача, а не величественная перспектива беспрепятственного