Навсегда. Ольга Карпович

негодник?

      – Марияшка, ты же знаешь, у меня ведь ничего нет сейчас… а вот осенью мы начнем строить дом, и тогда…

      – Начинается, – сморщила нос я и, ухватившись за густую гриву Аллауди, увлекла его за собой на постель.

      Потом мы до исступления целовались, раздевшись же наконец, долго рассматривали друг друга. Не было в этом никакой стыдливости, смущенных взглядов, всего того мирского и животного, что убивает любовь и является лишь наслаждением для тела на один миг.

      Мы смотрели друг на друга, как будто желая запомнить каждый сантиметр любимого тела, каждый шрамик, каждый изгиб. Я не выдержала первой и со стоном впилась в его губы.

      Когда мы проснулись, за окном стоял солнечный, не по-зимнему теплый день. Надо было собираться в Москву. Наши сутки, выделенные на любовь, подошли к концу.

      Затем я долго вела свою маленькую машинку по заснеженной трассе и рыдала во весь голос. Так жаль мне было себя, тридцатилетнюю, уже довольно старую для балерины, влюбленную и любимую, но до самых краев души несчастную.

      Ведь мы с Аллауди были бедны, как две церковные мыши, он по идейным соображениям, я же по причине того, что деньги никогда не держались в моих руках. Наше будущее предугадать было невозможно, но и представить, что этого будущего у нас может не быть, отказаться от него было выше моих сил.