– Труба, однако! – загробным голосом провещала привычно молчавшая до сих пор Шуба. – Допрыгалась! Судьба…
От неожиданности я дернулась, никак не ожидая от нее такой подлости, и взмахнула рукой, своротив свою рюмку. Это же надо было – подложить мне такую свинью!
Роман удивился:
– Ч-что это с вами, Оля?
Что, что… Не говорить же ему, что моя кофта разговаривает, да еще и несет черт-те что под руку. Я вскочила, рванула с вешалки полотенце, чтобы вытереть коньячную лужу. Роман вытащил кольца из лужи, подтянул к себе край полотенца, обтер их, потом в недоумении посмотрел на меня.
– Я теперь не знаю, которое из них было вашим? Для вас это важно?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Вообще-то у меня с этим кольцом ничего не связано, оно мне просто понравилось в свое время, я его и купила. И носила с тех пор, почти не снимая.
– Тогда выбирайте, – он протянул мне два зажатых кулака.
– Это, – я решительно показала пальцем на его левую руку. – Какая, к черту, разница!
– Наверное, вы правы, – он лукаво улыбнулся, разжал кулак.
Я взяла кольцо и вернула его на место, прислушиваясь к ощущениям в пальце. Вроде никакой разницы…
– Ну, что, оно или нет? – Роман неожиданно весело рассмеялся.
Я поразилась. Передо мной сидел совсем не тот несчастный сопливый больной, который вчера вызвал у меня желание о нем позаботиться. Нет, это был спокойный, уверенный в себе мужик, способный сам позаботиться о ком угодно и как угодно, и было ясно, что никто не сможет ему противостоять в его делах.
Он насмешливо фыркнул, глядя мне в глаза, и поинтересовался:
– Тогда оставшееся будет моим, вы не против?
Растерянно посмотрев в его голубовато-серые глаза, я медленно повела носом из стороны в сторону. Роман пару мгновений оценивающе сравнивал размер кольца с толщиной своих пальцев, потом решительно одел его на мизинец правой руки.
– Как здесь росло, – усмехнулся он. – Оля, что-то у нас с коньяком не заладилось. Не хотите п-прогуляться? На улице, правда, льет, но в д-дождливых сентябрьских вечерах есть странное оч-ч-чарование, вы не з-замечали?
А почему бы и нет? Не знаю, как насчет очарования, но мне всегда нравилось гулять в темноте мокрой погоды.
На улице слабо моросило, мелкие капли дробили отражения фонарей в лужах. Роман предложил мне свою руку, я взяла его под локоть, и тут поняла, чем для меня всегда были дожди сентябрьским вечером.
– Мучительное очарование…
– Ч-что? – удивился Роман.
– Почему-то я только сейчас смогла сформулировать это. Очарование ночного дождя для меня всегда было мучительным. Потому что обманывало надеждами, что все пройдет, все будет хорошо, все изменится. Но дождь проходил, а все страдания оставались при мне, на прежнем месте.
– А вы п-попробуйте представить себе, что дождь проходит