Следующие дни она занималась всеми вопросами, связанными с похоронами. Много бумаг, очень много навязчивых советов, Аринн с ужасом смотрела на распечатанные для нее прейскуранты и понимала, что, наверное, она тогда зря отказалась от помощи на работе, но, с другой стороны, ей совершенно не хотелось вмешивать посторонних людей. Ей казалось, что она недостаточно скорбит, недостаточно опечалена смертью «сестры», и любой мало-мальски знающий их двоих знакомый может легко увидеть ее секрет. С каждым восходом солнца ее личная тайна давила все сильнее и сильнее, а перед похоронами от нервов приснился кошмар, где в нее тыкали сотни пальцев и шептали монотонно: «Ты врешь! Ты все врешь, Аринн Касе! Ты хоронишь живую сестру!» Аринн подскочила в кровати и сбивчиво задышала, пытаясь успокоиться. Сердце колотилось как сумасшедшее, но постепенно она смогла взять себя в руки.
– Точно уеду! Сразу же, как кину землю на крышку гроба, словлю кэб и поеду на вокзал, иначе сама свихнусь.
Так и решила. Собрала небольшую дорожную сумку, сложила удобные вещи, упаковку ее собственной косметики и старый маленький блокнот, в котором шифровала записи формул. Его она перепрятала во внутренний карман шерстяного бордового платья. Блокнот был крохотным и легко уместился там. Аринн посмотрела на себя в большое зеркало, поправила шляпку с черной вуалью, взяла документы, телеграфон и личный пентакл, в котором хранились ее данные для всех служб Уэссы, и вышла из квартиры.
Она не стала вызывать кэб, поехала на городском транспорте, чтобы было время все обдумать еще раз, прокрутить, словно старые слайды, все пункты ее небольшого плана, да и собраться с мыслями. Еще она стала избегать оставаться одна – среди людей ей было спокойнее.
Около ворот на городское кладбище она купила красные гвоздики, опустила черную вуаль и пошла в сторону участка их семьи. Там ее уже ждали – священник и гробовщик. Ждали только ее. Как же хорошо, что древний ритуал прощения состоял из двух дней: семейный и публичный. Друзья, знакомые, неравнодушные – все те, кто захочет проститься с Керрин, придут завтра, а сегодня она спокойно отыграет роль.
Это оказалось легче, чем она боялась. Завершив все нужные обряды, заплатив по старой традиции серебряниками священнику и медниками гробовщику, Аринн облегченно подняла вуаль и провела рукой, затянутой в тонкую перчатку, по простому надгробию с именем сестры. Никаких фотографий, она бы не выдержала такого, но завтра ей перемоют все кости за скупость и безразличие.
– Пусть лучше найдут себе повод для сплетен, чем будут пытаться найти причину ее лжесмерти, – проговорила себе под нос Аринн и пошла к выходу. Теперь между лопаток жгло от чужого взгляда, и она оглянулась, но позади никого не было. Шаг ускорился сам собой, и Аринн почти бежала к выходу. Увидев впереди кованные ворота, облегченно выдохнула и чуть замедлилась. Это было ошибкой. Крепкая хватка за предплечье заставила остановиться ее. Она резко развернулась и ударила сумкой,