Делания влилась в гудящую толпу заполонившую площадь Единения. Ей не составляло никакого труда скользить среди окружавших ее людей. Она немного завидовала тем фривольным нарядам в коих красовались жительницы Лаидса, да и не только его, причем возраст некоторых из них заставлял задуматься о том, что обладательницам этих одежд, уже пора было носить наряды поскромнее и не выставлять напоказ сомнительного вида прелести. Но сегодня был великий праздник, устроенный, между прочим, Цитаделью духа, и то, как выглядели сейчас празднующие его люди, соответствовало духу и цели праздника Пути духа, призывающего к свободе и раскрепощению. Сама Делания такого позволить себе не могла, ибо, являясь Первой Говорящей не могла одеваться столь откровенно даже в столь значимый день. Несмотря на то, что праздник преследовал собой идею свободы, она сама должна была быть олицетворением скромности и добродетели. Правила, которые всегда раздражали ее и которым она тем не менее всегда следовала. Ну или почти всегда.
Один из мужчин в ярко-красных штанах-шароварах, подпоясанных желтым кушаком и жилетке на голое тело, попытался подхватить Деланию в танце, одарив ее широкой улыбкой. Делания легко ушла от его мускулистых рук, таинственно улыбнувшись в ответ, и отметив, что у мужчины довольно красивые зубы. Тот рассмеялся в ответ и тут же увлек за собой попавшуюся ему на пути светловолосую девушку. Та в отличии от Делании сопротивляться не стала. Первая Говорящая с удовольствием закружила бы в танце, выпила вина, а затем возлегла с каким-нибудь красавцем или даже двумя, но статус Первой Говорящей не позволял ей этого. О, она любила мужчин. Порой ей нравилось просто смотреть на них. Среди слушателей Цитадели было много юных красавцев с которыми она была бы не прочь разделить ложе, но вместо этого ей приходилось соблюдать должные приличия и чопорно величать их как «сын мой» или «молодой человек». Делания знала, что Экхарту тоже нравились молодые особы из слушателей. Она не раз замечала какие взгляды тот бросает на них из-под своих черных практически ястребиных бровей. Да он и сам был похож на эту птицу. Экхарт всегда находился настороже, будто выслеживал добычу. Но он никогда бы не признался в том, что его интересует еще хоть что-то кроме занимаемого им поста Первого Говорящего. Но кто как не Делания знала о том, что это не так. Экхарт Бишаг находился на своем посту много дольше чем она сама. Он стал Первым Говорящим, когда умер Тебоси Эссеки, бывший Первым Говорящим столько лет, что хроники Цитадели не могли назвать точной даты его пребывания в этой должности. Делания, сложив все их воедино решила для себя, что эта цифра равняется где-то ста пятидесяти годам, но наверняка утверждать этого она не могла. Определенно Говорящие в среднем жили на несколько десятков лет больше, чем человек не имеющий дара