Доллгауз. Кирилл Усманов

только меланхолией и бешенством.

      Карл относился к тем ученым, которые покушались истребить старые предрассудки и просветить умы.

      Однако даже описание своих ощущений у разных людей происходит далеко не всегда одинаково. Сознание есть самый общий критерий душевных явлений. Где нет сознания, там нет и душевной деятельности. Вянет ли цветок, сохнет ли дерево – мы не допускаем предположения, что они знали что-либо о совершающихся с ними переменах. Мы называем их предметами неодушевленными, то есть лишенными сознания.

      При этом никогда не следует отнимать у неизлечимого последней надежды на исцеление. Опыт показывает, что есть случаи выздоровления против всякого ожидания, вопреки неблагоприятным прогнозам врачей, в течение десяти, двадцати и даже тридцати лет.

      – …при хорошем раскладе выпишем через неделю, – эти слова оборвали размышления Карла и вернули его к реальности.

      Очнувшись, молодой врач стал смотреть на дверь, ожидая появления последнего пациента на сегодня.

      – Карл, наконец-то ты вернулся к нам, – с улыбкой произнес Кандинский.

      От главного врача ничего нельзя было утаить, тем более состояние его сотрудников. После осмотра и представления каждого нового пациента, профессор внимательно всматривался в лица ординаторов, видимо, хотел понять, кто заинтересовался, чтобы поручить лечение.

      – Можешь не смотреть на дверь. За последним мы должны спуститься в подвал.

      – Подвал? – недоверчиво переспросил Карл. Никогда осмотр там не проходил.

      – Да, весьма необычный случай. – И все последовали за главным врачом.

      Карл, опережая всех, спускался вслед за профессором, едва не наступая ему на пятки. В этот раз он хотел стоять близко и забрать пациента себе. Обычно же он пропускал всех вперед и заходил последним.