Правда, автора «Мирам» приветствовали каждый раз восторженными бурными рукоплесканиями, но в искренность их никто, кроме самого Ришельё, по-видимому, не верил. По словам очевидцев, он проявлял к этой пьесе, написанной при содействии пятерых сотрудников, истинно отеческую нежность.
Аплодисменты приводили его в неописуемый восторг. Несколько раз он привставал в ложе, чтоб показаться публике. Случалось также, что он сам указывал зрителям особенно удачные, по его мнению, места пьесы. Приведем вкратце ее содержание: Мирам – дочь Вифанского царя – любит Аримана, который отвечает ей взаимностью.
Не надеясь получить согласия на брак с царскою дочерью, Ариман замышляет ее похитить, но его арестовывают, и он в припадке отчаяния приказывает рабу пронзить его мечом. Мирам, решившаяся последовать в могилу за своим возлюбленным, обманывает бдительность отца, притворно соглашаясь на брак с Азамором, царем Фригийским, но в то же время просит свою наперсницу Альмиру достать ей яду.
Вифанский царь, не подозревая ужасающей катастрофы, поздравляет Азамора с благоприятной переменой в чувствах Мирам. Вдруг распространяется слух о кончине принцессы. Оказывается, однако, что Альмира дала ей вместо яду сонных капель. Прежде чем отец и жених успевают выразить свое огорчение и скорбь, они узнают, что Мирам только спит.
Вслед за тем обнаруживается, что Ариман не убит, а только ранен, и что он доводится родным братом Фригийскому царю. Благодаря такому счастливому стечению обстоятельств пьеса заканчивается соединением любящих сердец.
Современники утверждали, будто Ришельё позволил себе в «Мирам» намекнуть на любовь Анны Австрийской к английскому послу герцогу Бэкингему. Особенно прозрачными находили стихи:
Je me sens criminelle, aimant un etranger,
Qui met pour mon amour cet etat en danger.
(Я чувствую себя преступной, так как отдала сердце иностранцу, который из любви ко мне подвергает отечество мое опасности.)
Представленная в 1639 году на сцене театра Мондори, трагедия Корнеля «Сид» сразу завоевала себе общие симпатии. Кардинал отнесся очень недоброжелательно к пьесе своего соперника и всячески старался уронить ее в общественном мнении.
Французская академия, в угоду своему основателю, отозвалась далеко не лестно об этой образцовой трагедии. Корнель, продолжавший получать денежные пособия от Ришельё, не мог забыть гонения на «Сида» и после смерти премьера написал стихотворение, оканчивавшееся следующими словами:
Qu’on parle bien ou mal du fameux cardinal,
Ma prose ni mes vers n’en diront jamais rien:
Il m’a fait trop de bien pour en dire du mal,
Il m’a fait trop de mal pour en dire du bien.
(Что бы ни говорили хорошего или дурного о кардинале, я не скажу о нем ничего ни в прозе, ни в стихах. Он сделал мне слишком много добра, чтобы я мог говорить о нем дурно, и слишком много зла, чтобы я стал отзываться о нем хорошо.)
Надо полагать, что, кроме авторского самолюбия,