На секунду он представил, что мальчонка сейчас начнет изображать перед подружками «звезду», которую почтил своим вниманием известный деятель искусства. Залевский терпеть не мог быдловатых юношей с гонором. Молодые, преисполненные собственной значимости, ведут себя как полные придурки. И первое, что делал хореограф, если взятый в труппу артист позволял себе нечто подобное, – нещадно ломал. Но парень поднялся ему навстречу, смотрел на Марина с неподдельным интересом, искренней радостью и, если уж быть честным, с легкой чертовщиной в глазах.
Завершив процедуру знакомства с барышнями, как оказалось, консерваторками, Залевский сел спиной к прочей публике, чтоб не светить медийным лицом, и заказал для всех спиртное. Неожиданно почувствовал себя своим в этой милой компании: предложил обращаться к себе на «ты», не скупился на комплименты, смешил недавними гастрольными курьезами, позволил себе парочку непристойных анекдотов – в общем, совершал давно не свойственные ему маневры. И всем отчего-то было легко и весело.
– Какой у тебя розарий, однако! – Марин беззастенчиво обшаривал взглядом девичьи изгибы и выпуклости, рвущиеся наружу из подчеркнуто тесных одежд.
– Эй-эй, полегче! Это мои девушки! – для порядка возмутился парень.
– Все? И что ты с ними делаешь? – засмеялся хореограф.
– Видишь, я из них блондинок понаделал! – похвастался мальчишка.
Хореограф ни на миг не усомнился, что подружки готовы исполнять его волю, потворствовать его желаниям, потакать его вкусам. Он и сам ощущал легкую взвинченность и отдавал себе отчет, что она обусловлена не алкоголем, а присутствием рядом этого странного человека, модуляциями его голоса, исходящими от него токами.
Как только консерваторки удалились по своим дамским делам, Залевский спросил:
– Ты ждал мой звонок?
Вопрос застал парня врасплох, был неудобным и вогнал его в краску. Ждал, обрадовался Марин. Еще как ждал! Не хочет признаваться. Он и рассчитывал поставить собеседника в некомфортную ситуацию, проверить спонтанную реакцию, посмотреть на эмоции другого рода, а не те, в которых он купался на сцене. То был миг его триумфа, сам Залевский стоял у его ног и просил автограф! Ну, что ж, он вполне насладился желанным зрелищем – драгоценным, как все настоящее. Улыбался снисходительно и даже потянулся то ли потрепать парня по щеке, то ли погладить по голове, то ли похлопать по плечу. Но тот, как бы случайно, отстранился, и, чтобы его желание избежать панибратства не выглядело слишком демонстративным, переключил Залевского:
– Слушай, откуда такое имя – Марин? Это – сценическое?
Дипломат! Хореограф