У Кей не было того, что называется плиссированным словом «воспитание», не было и примеров для подражания, единственными образцами, тени которых наглухо вплелись в ее жизнь, были персонажи Достоевского и безудержная фантазия. В его героях она находила себя, она знала, что он тоже спускался туда, где слишком темно, и поднимался на вершины, где можно сгореть от света. Он пересказывал те страшные Слова, которыми все было сотворено и которыми все может быть разрушено. И каждая его фраза царапала повседневность и заставляла смотреть сквозь дыры на вечность.
Кристина остро чувствовала фальшь, грязь, подлость и лицемерие, она старалась никогда не допускать их в свои мысли. Ее жизнь казалась хаосом снаружи, но этот кажущийся беспорядок держался на внутренней аскезе. Кей всегда куда-то бежала, чего-то хотела, что-то искала. Покой был для нее загадкой, ее сердце всегда хотело вырваться из груди навстречу новому событию. Она не любила лгать, она была далека от корысти, и, что самое главное, она обладала замечательной способностью – все прощать и ничего не помнить.
Кристина, и правда, очень быстро все забывала, особенно, что касается плохого. При всем надрыве и дерганности ее жизни, она сохраняла веселый нрав и удивительную энергию, заставляющую ее все время идти вперед, невзирая ни на что. Она была одиночкой, жизнь выбросила ее за борт, она осознавала этот факт и не сдавалась. Ей хотелось доказать всем и каждому, что это мир – ошибка, а не она. Кей каждый день искала смысл, который бы оправдывал ее брошенное существование.
Когда Кристина с отличием окончила школу, она оставила мать, с которой у нее были надорванные отношения, и перебралась в Петербург, где вскоре поступила в университет.
Наконец она одна, и никто не может ее наказать, никто не может ее выгнать или унизить. Это время, несмотря на сложности в отношениях со сверстниками, было для нее, по сравнению с ее прошлым, настоящим золотым веком. Перед ней открылась дверь культуры, и она жадно впитывала все, что могло ей дать образование на философском факультете. Ее выбор специальности не приветствовался матерью, так как был непрактичен и немоден. В то время как мир штамповал менеджеров, рекламщиков и журналистов философия казалась всем каким-то увядающим бесполезным пережитком прошлого. Для современного человека философия была синонимом пустой болтовни и тунеядства. Кей и сама это прекрасно осознавала, но в то же время, она всегда интуитивно чувствовала, что сможет прожить без хлеба, но вряд ли ей удастся прожить хоть день без смысла. Она не боялась жизни, но боялась людей, и, возможно, этот страх рождал в ней силу к поиску смысла, только так она могла всех победить. И она искала. Ее жизнь превратилась в ажурное сплетение вопросительных знаков и многоточий, и она до сих пор не нашла ни одного ответа. Каждый день она просыпалась с «почему?», и каждый день искала решение. Она бросалась в религию, в философию, литературу, но все не находила. Ей всегда казалось, что смысл обитает где-то вблизи этих