Демон в белом. Кристофер Руоккио

нужно было выпить. Уснуть, возможно, увидеть сны – как можно дольше. Я подумывал о том, чтобы провести первую часть пути в фуге. Сбежать, отдохнуть, на время перестать существовать, а потом вернуться. Идея была соблазнительной. Поговаривали, что некоторые палатины, старые и уставшие от жизни, специально ложились в крионическую фугу на много лет и даже десятилетий, чтобы таким образом продлить свою и без того невыносимо длинную жизнь. Было принято считать, что они поступали так, потому что хотели пожить подольше; что эти богатеи и могущественные лорды, словно утопающие, цеплялись за соломинку. Но я знал, что все было не так. Эти люди не боялись умереть. Они боялись жить и потому не проживали больше нескольких дней зараз.

      – Ты права, – согласился я. – Просто… услышать такое от императрицы… Я за тебя волнуюсь.

      – Волнуешься за меня? – удивилась Валка. – Адриан, если твои имперские друзья узнают, что чудеса, которые тебе приписывают, реальны, они мигом забудут обо мне.

      Валка видела, как я умер, видела, как князь Араната отрубило мне голову моим собственным мечом. Она видела, как я вернулся, как был послан обратно Тихими по неизвестным мне причинам. Я рассказал ей все: о Ревущей Тьме за границами жизни и смерти, о потоках света, текущих сквозь время, отделяющих то, что было, от того, что может быть.

      Я сел рядом с Валкой на подлокотник.

      – Сам я не умею творить чудеса. Это все Тихие.

      Она положила руку на мое колено и прижалась ко мне. Я предложил ей свой бокал, и в этот раз она согласилась, разом выпив остатки вина. Она протянула мне руку ладонью вверх, и я взял ее, сжав своими искусственными пальцами ее настоящие, плоть к плоти.

      – Тебе удалось получить доступ в архивы? – спросила она после мгновения тишины.

      – Нет, – буркнул я, принимая бокал обратно. – Думаю, император использует это в качестве объекта для торга. Не знаю почему. Он сказал, что ему решать, чего стоит мое время, или как-то так. Сделал вид, что ничего не знает о моем запросе, и пообещал обсудить его после моего возвращения с этого бессмысленного задания. – Я махнул рукой, как будто выбрасывая что-то. – Извини.

      – Эй! – Она сжала пальцы и, подняв мою руку, поцеловала ее. – Ты не виноват.

      Я вернулся к бару, чтобы заново наполнить бокал.

      – Потом придумаем, как быть дальше, – сказала она.

      – Валка, смысл в том, чтобы нам нечего было придумывать. Мы должны провалить миссию, чтобы у императора появился повод убрать любимого народного героя из-под софитов. Или не у самого императора, – покосился я через плечо, – а у его старых шавок вроде Бурбона.

      – Бурбон… – поморщилась Валка. – Это тот толстяк?

      – Этот толстяк – потомок древних французских королей, которые были изгнаны с Земли после ее захвата мерикани.

      – Почему ты его защищаешь?

      Наливая второй бокал, я чувствовал, как Валка хмурится.

      – Не его, – пояснил я. – Он потомок рода, чьи корни уходят глубоко в Золотой век. Это чего-то да стоит.

      Я знал ее ответ до того, как она его высказала. Стоя к ней спиной, я беззвучно прошептал