– Сядьте прямо, сударь! – потребовала мадам. – Никто не давал вам права сидеть развалясь в моем присутствии!
Месье ласково похлопал шевалье по колену.
– Это я позволил Лоррену вытянуть ноги, – промолвил месье. – Мой друг слишком высок для нашей кареты.
– А я слишком толста, – возразила мадам. – Но я же не разлеглась на всем сиденье.
Лоррен выпрямился, задев макушкой парика о потолок кареты.
– Приношу мадам самые глубокие извинения.
Он взял свою шляпу с пышными перьями и открыл дверцу, а выходя, провел плюмажем по запястью Мари-Жозеф.
Месье поспешил выйти следом за ним.
Мари-Жозеф, уняв сердцебиение, сосредоточила все свое внимание на мадам и Лотте, как ей и полагалось.
– В Версаль я вернусь вместе с Ивом, – быстро сказала она. – Тогда на обратном пути всем будет свободнее.
– Дитя мое, – вздохнула мадам, – это не имеет никакого отношения к размерам кареты.
Мадам встала и спустилась вниз по ступенькам. Месье помог выйти ей, а Лоррен – Лотте. Мари-Жозеф выпорхнула за ними, торопясь увидеть брата. Лоррен уже поджидал ее с изысканной вежливостью, словно она была членом семьи брата короля. Он подал ей руку. Знаки его внимания одновременно волновали и смущали ее. Он лишал ее душевного равновесия. Ничто на Мартинике никогда не смущало ее: там она жила тихой, уединенной жизнью, вела хозяйство в доме брата, помогала ему проводить эксперименты и читала книги обо всем на свете.
Она ступила на мостовую рядом с мадам, которой чувство собственного достоинства не позволяло замечать грязь и зловоние. Король пожелал встретить вернувшуюся экспедицию в порту, а мадам полагала себя неотъемлемой частью двора и потому сопровождала его величество, не сетуя и не жалуясь.
Мари-Жозеф украдкой улыбнулась. Мадам не жаловалась при посторонних. В кругу семьи принцесса Пфальцская не стеснялась в выражениях и зачастую высказывала нелицеприятные мнения.
Месье тронул Лоррена за локоть. Лоррен поднес к губам руку Мари-Жозеф и хотел было присоединиться к месье, но рядом с ним, как и подобает супруге, уже шествовала мадам. Шартр спешился, бросил поводья лакею и предложил руку сестре.
Мари-Жозеф сделала реверанс и отступила назад. Ей предстояло найти место в конце процессии, позади тех, кто превосходил ее знатностью и положением.
– Пойдемте с нами, мадемуазель де ла Круа, – предложила мадам. – Шевалье готов сопровождать вас.
– Но, мадам!..
– Я знаю, что значит скучать по близким. Я не видела своих родных двадцать лет, с тех пор как приехала во Францию. Пойдемте с нами, и никто не заставит