– Займите свое место, мадемуазель де ла Круа, – велел он, а потом быстро, но внимательно оглядел шатер, проверяя, не предстанет ли взору его величества нечто такое, от чего он был обязан избавить монарха.
– Но я… Мой брат…
Вслед за графом Люсьеном в шатер вошел квартет; он жестом указал музыкантам, где им надлежало встать, чтобы музыка изливалась прямо на монарха. Они расположились, где было приказано, заиграли вразнобой, настраивая инструменты, нашли верный тон, и вот уже шатер наполнили стройные, гармоничные звуки.
– Отец де ла Круа явится в свое время, – объявил Люсьен.
Мушкетеры вновь развели полог шатра. Фанфара трубача громогласно возвестила о начале действа и появлении короля.
Его ввезли в трехколесном кресле-каталке двое глухонемых лакеев. Пораженная подагрой ступня его величества возлежала на подушке. Одесную монарха выступал Ив, а тотчас за ними в шатер слуги внесли портшез мадам де Ментенон.
Торжественная музыка стихла; квартет заиграл какую-то мажорную мелодию. Ив жестикулировал, говорил и смеялся, словно перед ним был не король, а сверстник, иезуит, занимающий то же положение, что и он.
Граф Люсьен с поклоном отступил в сторону. Мари-Жозеф скользнула к стенке шатра, чтобы не оказаться на пути у его величества, и присела в глубоком реверансе. Все члены королевской семьи встали. Зашуршали шелка и атласы, зазвенели портупеи, зашелестели перья на шляпах. И аристократы, и простолюдины склонились перед монархом.
Его величество принял знаки благоговения и преданности как должное. Лакеи бросились убирать из первого ряда королевское кресло, освобождая место для трехколесного кресла-каталки. Носильщики опустили наземь рядом с ним портшез мадам де Ментенон. Занавеси по бокам портшеза не шелохнулись, однако окошко слегка приоткрылось.
– Корабль лег на другой галс так быстро, – говорил Ив, – что матрос через леер кубарем полетел на верхнюю палубу и приземлился прямо на… – Ив замялся, а потом произнес, обращаясь к приоткрытому окошку мадам де Ментенон: – Прошу прощения, ваша светлость, я слишком долго пробыл среди неотесанных моряков. Я хотел сказать, что он приземлился в сидячем положении и не разлил ни капли своей порции спиртного.
Король усмехнулся. Из портшеза мадам де Ментенон не донеслось ни звука.
Король милостиво позволил дамам королевской крови сесть, улыбнулся брату и соблаговолил предложить ему кресло.
– Сегодня утром я весьма опечалился, не увидев вас, отец де ла Круа, – вновь обратился к Иву его величество. – Я бываю весьма разочарован, если мои друзья не присутствуют при моем утреннем пробуждении.
От смущения у Мари-Жозеф запылали пунцовым румянцем щеки и шея. Она невольно шагнула вперед, решив во что бы то ни стало взять вину на себя. Граф Люсьен потянулся и удержал ее за руку.
– Я должна сказать его величеству… – прошептала она.
– Сейчас не время отвлекать его величество.
– Прошу прощения,