Я был уверен, что с атаманом человек семь его самых верных псов, не больше, однако никакого плана я не заготовил. Рассчитывал только на везение. Хотел шугануть. Съехать с обочины в кювет, залечь и шмальнуть «мухой». Разрыв гранаты сорвет передачу. А потом я хотел сделать ноги, то есть педали, по узенькой просеке, на юг, и первым во всех деталях поведать руководству ДНР о несостоявшемся проекте этих алчущих легкой наживы деятелей.
Но… Недаром глаголят, что случайность – псевдоним Бога. Злополучный звонок на велике все испортил. Наехав на выбоину в асфальте, это примитивное устройство предупреждения опасности задребезжало и было услышано. Я не успел даже спрыгнуть. Они бежали мне навстречу и находились уже метрах в ста.
– А ну, стоять, буду стрелять! – крикнул один из пугачевских.
Я по дурости своей не стал убегать в сторону леса. А встал как вкопанный и передернул затвор.
– Не подходить! Уложу очередью. – предупредил я окружившую меня банду, но никого моя бравада не остановила.
– Крым! По своим стрелять не будет, он же не псих, сбежавший с лазарета, – заключил кто-то сбоку. Но удар прикладом в затылок я получил, как, собственно, и ожидалось, сзади. В отключке был недолго. Очнулся без броника и без оружия. Понял, что пинали, так как болели ребра и скулы. Надо мной стоял Пугач и приговаривал:
– Чмырь кудрявый, дезертировать решил? А мы, значит, тебя настигли. Скажем, давно к тебе приглядывались, подозревали, что засланный казачок. Так и вышло. Оружие прихватил и драпать на велике к своим соратничкам в Хохлэнд. Ссучился за бабло продать наши диспозиции, численность на блокпостах и в городе. Кончай бывшего черноморца…
Только Пугач произнес свою губительную для меня команду, как на обочине раздался истошный крик. Там случился реальный форс-мажор, который мог и без меня сорвать намеченную сделку.
А произошло вот что… Кавказец, друживший в недавнем прошлом с обезглавленным ополченцем «Змеем», вывел по малой нужде ослепленного им же правосека. Да и «пришил» его после облегчения.
– Ты что натворил, совсем крыша едет? Мы тридцать человек условились передать! Ровно тридцать! – негодовал атаман, забыв про меня и подскочив к канаве с незапланированным трупом.
– Не знаю, он моей мамы коснулся своим поганым ртом, – оправдывался кавказец. – Надо было язык ему чикнуть, но я не стерпел и проткнул его кинжалом. Зачем я его ношу… Нервы.
– Батько, не кипятись, – нашелся адвокат горца. – Можно Крыма сплавить. Тридцатым пойдет. Тогда все тютелька в тютельку. Только форму с жмура пусть Тимур сам снимает. Крыму она пойдет.
Наступил самый ответственный момент. С той стороны дали сигнал – ракету. Пугач приказал ожидающих своей участи пленных, большинство из которых дрожали как цуцики, приготовившись мысленно к расстрелу,