Его губы изгибаются наподобие улыбки. Она фальшивая до самой последней капли.
– Кое-что никогда не меняется, – с издёвкой замечает он.
Трэвис делает шаг ближе, и вот он уже заслоняет массивной фигурой свет. Несмотря на то, что выпрямляюсь, высоко задираю подбородок и имею каблуки в три дюйма, Трэвис остаётся выше. Диапазон моего зрения – его губы. Не тешу хрупкое самолюбие придурка, изучая их изгиб, а встречаю тяжёлый, пропитанный антарктическим морозом, взгляд. Придурок не заденет меня, а если и заденет, то обязательно справлюсь.
– Ты нарушаешь личное пространство, Трэвис, что пытаешься доказать? – огрызаюсь, продолжая размышлять: – Превосходство над девушкой?
Он наклоняется к моему уху так, что губы касаются мочки, от чего кровь закипает. Его аромат смешивается с моими духами. Он несёт в себе уверенность, силу, мощь, непоколебимость, масштабность. Он чёртова Атакама, которую без раздумий пересеку, отряхнусь и пошагаю дальше, убивая жалкую мольбу остаться от внутреннего «я». В этом зыбком, жарком, сухом, Богом забытом месте погибаешь мучительно, а она наслаждается каждым коротким вздохом, каждой крошечной болью, каждой капелькой пота, каждой мечтой о глотке воды.
Глубокий, хриплый шёпот врезается в мой слух:
– Никак не можешь стать хорошей девочкой, а? Правильные парни предпочитают правильных девочек.
Я отклоняю корпус назад и бросаю секундный взгляд на его товарища, который то ли под впечатлением, то ли наслаждается зрелищем, после возвращаю его к парню напротив.
– Если ты правильный, то я с удовольствием буду неправильной. Даже больше. Я стану самой неправильной, самой худшей из всех, чтобы никогда не подвергнуть сомнению один неоспоримый факт: отсутствие твоего интереса ко мне.
В глазах Трэвиса отражается насмешливый блеск, словно я только что призналась ему в любви.
– Кто сказал, что я никогда не интересовался тобой? – отвешивает он, касаясь носом моих волос и втягивая их аромат так, что, клянусь, я больше ничем не пахну. Эта игра, которую он внезапно затеял, погубит его. Обещаю.
К счастью, Трэвис наконец-то решает уйти, даже на такой ноте. Меня интересует только дистанция между нами.
Фыркнув, двигаю поднос по ленте и расплачиваюсь за обед, аппетит к которому умер также быстро, как сверкнула молния. Зевс потерял корзинку со своим вооружением, и её нашла я, иначе как ещё можно описать те раскаты ярости, которые издаю шипя?
Вы настолько сильно меня ненавидите, небеса?
Я плюхаюсь за свободный стол так, что содержимое в тарелках подлетает в воздух, делает тройное сальто и приземляется с грациозностью лучших синхронистов, не издав бульканья.
– Ты как? – с опаской интересуется Лав, тыча вилкой в лист салата.
Даже меня выворачивает от той улыбки, которую показываю.
– Роскошный день для того, чтобы наложить на себя руки. Что предпочитаешь: бритва или верёвка?
– Кхм… это же шутка? Я ещё привыкаю к твоему чувству юмора.
– Разумеется, это шутка.