Лошадь пошла рысью, затем перешла на иноходь. Сани, легко скользя, летели по накатанному снегу, взрывая его хрустальными брызгами, искрящихся в воздухе снежных хлопьев. Тусклые фонари едва освещали дорогу. Разлапистые ели, запорошенные снегом, мерцали серебром и от тусклого света фонарей и от яркого месяца, холодно смотревшего на зимний город.
Подъехали к зданию городского собрания, где стояло достаточно много санных повозок и пролёток. Из больших окон танцевальной залы были слышны звуки музыки, и лился яркий свет множества свечей в канделябрах. Мелькали тени движущихся людей, и веяло праздничной суматохой. А пролётки и сани всё подъезжали. Из них выходили пышно одетые гости и спешили в здание городского собрания. Дамы, шурша по ступеням длинными шлейфами платьев, опирались на руку сопровождавших их кавалеров. Они распространяли вокруг себя волны изысканных французских ароматов, тонко и, вместе с тем, отчётливо витающих в морозном воздухе. В дверях нарядную толпу встречали два лакея в парадной ливрее ярко синего цвета с золотыми позументами на рукавах и по подолу. Их обязанностью было принимать манто и шубы у гостей. Ещё двое лакеев провожали дам и господ дальше в залу, где пары кружились в чарующем ритме вальса. Дарья Кирилловна под руку с сыном вошли в большую залу с высокими потолками, изукрашенными лепниной с позолотой в виде больших цветочных букетов. С потолка свисали бронзовые двухрядные люстры с множественными горящими свечами. В глаза сразу же бросалась большая наряженная ёлка, стоящая у одной из стен. Прекрасные полотна знаменитых мастеров в богатых золочёных рамах красовались на стенах залы. Вдоль стен стояли кресла для дам и пожилых посетителей. Рядом была буфетная комната с фуршетом, предлагающим разнообразные напитки. Чуть далее дверь вела в игровую комнату, где уже некоторые гости развлекались игрой в карты.
Павел проводил маменьку в кресло, стоящее рядом с креслом Аполлинарии Андреевны, её давнишней подруги. По пути он раскланивался с мужчинами и приветствовал знакомых дам лёгким касанием их ручки губами. Наконец, с церемонией приветствия было покончено. Павел, стоя чуть позади маменькиного кресла, стал искать глазами своих друзей, оглядывая, между тем, присутствующую на балу публику. Здесь было много девушек, совсем юных и постарше, в красивых платьях с открытыми плечами, светлых нежнейших тонов голубого, розового, персикового цветов и конечно белого. Просто море белого, с обилием оборок, кружев, и турнюрами*, украшенными пышными атласными бантами. Везде, где можно было видеть, в руках дам открывались и закрывались веера, подобранные в тон платью, привносящие в общую картину ощущение лёгкости и воздушности. В зале царило оживление и праздничная атмосфера. Оркестранты в праздничных фраках, играли почти безо всякого перерыва: вальс, мазурку, польку, краковяк, падеспань и прочие танцы, предписанные этикетом. Пары, отдохнув не более трёх – пяти минут, снова бросались в омут танца, порхая по кругу подобно красивым большим бабочкам.
Павел