№2. «Насекомое»
Наверное, отчетливо я что-то начинал помнить и понимать примерно в четыре года. Я понимал, что я не такой, как другие дети. Не таким можно быть в двух случаях: или ты лучше других или хуже. Я был хуже других и поэтому не такой, как все. Мама родила меня инвалидом и я не мог ходить. Первые два года были ужасными для моей матери. В этот раз отец как-то по-мужски принял эту ношу в отличие от неё. Поначалу мама очень плакала, естественно, отношения с мужем стали еще хуже. Они практически перестали разговаривать. Ей приходилось, помимо вечной апатии и безразличия ко всему, каждый день крутиться вокруг ребёнка-инвалида. Которого она, скажем прямо, уже совсем не хотела. Чего лукавить, вы посмотрите на этих женщин с больными детьми. Ведь сердце кровью обливается. Эти женщины, я думаю, в глубине, а может с годами и не совсем в глубине души, жалеют об этом выборе. Смотрят на своё больное дитя, думают, каждый день сомневаются и плачут от горьких мыслей: «А что же будет с моим ребёнком, когда его не станет и кто ему поможет?» Самое смешное и в то же время очень обидное, когда у мамы спрашивали мало знакомые люди: «А ваш мальчик уже ходит?» На что ей приходилось отвечать: «Пока нет». Но в душе она всегда отвечала так: «Он никогда не сможет ходить». У меня были какие-то проблемы с позвоночником. Что-то с неправильным положением дисков. Врач назвал стоимость операции, но это неподъёмная сумма. И ведь редко слышишь, когда врачи в таком возрасте разводят руками. Они всегда тебе говорят, что надежда есть. Ты это слышишь, ты пытаешься себя в этом убедить. Что ты всё еще можешь дать ребёнку шанс на достойную жизнь. Но так же, часть тебя говорит, что нет, не обманывай себя и других. И этот дуализм в душе, где ты с одной стороны убеждаешь себя, что как бы можешь. А с другой, понимаешь, что нет и никогда уже не будет прежде, полностью разрывает тебя