За чередой тягучих зим
За чередой тягучих зим,
За плотной тканью жалюзи
И за отсутствием (в связи…)
Тебя и многого другого,
За летом, осенью, весной,
Дремотой, болью головной,
За книгой, лентой новостной,
За смыслом сказанного слова —
Я замечать перестаю,
Как в доме рушится уют,
И на стене часы не бьют,
И не приходят часто гости.
Я забываю наблюдать,
Что лужи – тонкая слюда,
И птицы мчат туда-сюда,
И прибывают дети в росте…
За размышлениями вслух,
За обученьем ремеслу,
Предоставлением услуг
И прочим, прочим, прочим, прочим…
Я близоруко, без очков,
Иду, протиснувшись бочком,
С полупустым своим сачком,
Роняя бусины из строчек…
Иду, не глядя далеко,
На сопряжении веков,
Поставив личное на кон,
Туда, куда давно хотела.
Не понимая, но учась,
Что я не целое, а часть,
И не прощаться, а – прощать —
Мне будет самым главным делом.
В голове моей
В голове моей мыслям-птицам
Не воркуется, не сидится.
Разлетаются шумной стаей,
Добывая себе еду…
Мне дорогой ложится карта
В середине, в конце ли марта.
И витает вокруг, витает
Ненасытный свободный дух…
В голове моей гуще, гуще
Вырастают лесные кущи.
И кусты придорожной вербы
Обнажают свои пушки’…
Тесно чувствам, и думам тесно.
Дирижер моего оркестра
Торопливо и слишком нервно
Репетирует в две руки…
А над кущами купол неба
Раскрывается ежедневно:
То ли ярмарка будет, то ли
Цирк бродячий собрался к нам…
Провода согревают птицы.
У прохожих сияют лица.
И афиша кричит: гастроли —
В главной роли сама Весна!
Е. К
На чайнике написано Е.К.
Две буквы – монограмма на металле.
Их вырезала штихелем рука.
И я себе такого намечтала…
На улице Зеленской за Кремлем
(Теперь уже название другое)
Был выстроен большой кирпичный дом —
Для причта и священников покои.
За полверсты отсюда – главный храм.
А во дворе каретная и кучер.
И чайник кипятился по утрам,
Тот самый с деревянной гнутой ручкой.
И подавали булочки к столу,
С начинками – вишневой и творожной.
Заваренный по правилам улун
По чашкам разливался осторожно…
Все это я придумала сама.
Но правда в том, что ты в восьмидесятых
Залез в полуразрушенный сарай
И там нашел не клад, но уйму всяких
Вещей, забытых кем-то. Был псалтырь,
Огромный, рукописный и тяжелый,
Подсвечники, подставки под цветы
И чайник этот с ручкой обожженной.
Не видя в этом страшного греха,
Ты подарил, а я поцеловала…
На чайнике написано Е.К.:
Твоей рукой – мои инициалы.
Вспоминай
Я вспоминать, наверно, не устану:
Дорога… небо… желтые поля,
И мы вдвоем – в полотнах Левитана —
Идем неспешно, бабушка и я.
На ней простое платье за колено.
И серебрятся пряди в гребешке.
Она идет под самым солнцем слева.
Моя рука в ее сухой руке.
Идем: с короткой стрижкою девчонка
И женщина – седая голова.
Мы говорим о ком-то и о чем-то,
Но остаются в памяти слова:
«Умру и я (не боги мы, а люди).
Мне ничего не жалко, лишь детей.
Когда-нибудь…