Лариса, выросшая в дружной единодушной семье, с трудом могла представить, в каком вечном раздрае жили девочки Кротовы. Она понимала, что за несколько коротких часов их общения Елена Николаевна не рассказала и десятой доли того, что там творилось. И этот малый осколок огромной трагедии ей пришлось втискивать в несколько десятков газетных строк. Неблагодарное дело – мерять строками живую человеческую жизнь. Вернее, жизни. Неблагодарный журналистский труд…
После праздника рабочее утро было пустым, особо срочных дел не предвиделось. Лариса решила заняться родственниками парней «из бочек». Если что-нибудь нароет, поедет к ним на встречу прямо из дома. Так и объяснила секретарше Триша Ниночке, отвечающей за рабочий табель сотрудников «Обоза».
Для начала снова взялась за Лёху Вершкова: может, за последние дни в их ведомстве появились новые данные по двойному убийству?. Но Лёхин телефон не ответил, зато залился её собственный. На проводе была всё та же Ниночка, верещавшая несвойственным ей благим матом:
– Лебедева, твою дивизию, шуруй быстро в редакцию! Тут автоматчики какие-то к нам ворвались, на главного стволы наставили, тебя требуют! У Триша сердце схватило, Лизетта ржёт как оглашенная, дурдом, твою дивизию! Чего ты опять накосячила?
– А что говорят-то?
– Да ничего не говорят! Последним номером у Триша перед носом машут и орут, чтобы Лебедева выходила! Или, если добром не выйдет, наручники наденут!
– Ладно, успокойся! Для наручников меня ещё отыскать надо. Скажи им, что уже еду.
Наскоро приведя себя в божеский вид, Лариса выскочила из дома и подалась в сторону «Вечернего обозрения». Вчерашний яркий радостный денёк снова сменила серая хмарь, портя ландшафт и настроение. Хорошо хоть нет дождя, за последние недели до одури измотавшего город. Общественный транспорт, ещё не вошедший после праздников в привычный ритм, ходил плохо, пришлось в ожидании нужного автобуса топтаться на остановке. Когда Лариса вбежала в кабинет главного, никаких автоматчиков уже не было, в воздухе висел запах сердечных капель и неминуемой грозы.
– Ты, Лебедева, меня совсем со свету сжить хочешь? – слабым голосом, но зловеще прошелестел Триш. – Опять из-за тебя у нас дым коромыслом!
– Борис Ильич, извините, но я ничего не понимаю. Какие автоматчики, чего они у нас забыли?
– Ты издеваешься что ли? Из-за твоего последнего материала заявились! Ты на ОБЭП полкана спустила? Спустила. Их начальник и велел своим бойцам доставить тебя в отдел для разборок.
Несмотря на злость Триша и перепуганный вид встретившихся ей в коридорах коллег, Ларисе стало смешно, и она невольно прыснула. Доставить в ОБЭП журналиста!