Чтобы скоротать время, говорит он
Да, и чтобы заработать немного денег, говорю я
Ну да, и это тоже, говорит он
и опять надолго воцаряется тишина
Во многом это одно и то же, наконец говорит Аслейк
Да, говорю я
и спрашиваю Аслейка, не хочет ли он зайти, и он отвечает, что да, пожалуй, почему бы и нет, я открываю багажник, и Аслейк, как всегда, говорит, что машина у меня вместительная, практичная и, хотя с виду маленькая, места в ней куда больше, чем кажется, говорит он, а я протягиваю ему рулон холста, он берет его под мышку, идет к входной двери и открывает ее, я ведь никогда дверь не запираю, никогда, никто на Дюльгье свой дом не запирает, так было и так будет, а я снимаю с крыши солидную связку сосновых реек трехметровой длины, из которых мастерю подрамники, и тоже захожу в дом, Аслейк уже включил свет в коридоре и поставил рулон холста в угол у двери в Парадную Комнату, и я ставлю рейки возле холста, чтобы позднее отнести то и другое в мансарду, поскольку в одном из тамошних помещений у меня устроен склад для всего, что требуется для живописи, и, думая об этом, я прохожу в большую комнату, включаю свет, и навстречу мне веет холодом
Ну и холодина, говорю я
Аслейк тоже входит в комнату
Да уж, говорит он
Затопить печку? – спрашивает он
и я отвечаю, что хорошо бы, а я пока занесу в дом покупки, говорю я и вижу, как Аслейк подходит к печке, садится на корточки, берет в руки стружки, смотрит на меня и спрашивает, знаю ли я, откуда эти стружки, и я говорю, что да, прекрасно знаю, и спасибо ему большое за стружки и за дрова, какими он меня обеспечил, говорю я, глядя, как Аслейк кладет в печь стружки и небольшие куски растопки, и ведь верно, все стружки, растопку и дрова я получил от Аслейка, он любит возиться с дровами, с полешками, как он говорит, и я расплачиваюсь с ним за дрова, хотя он всегда твердит, что не надо ему никакой платы, но ему нужны те кроны, что я плачу, и мне всегда удается как бы невзначай, украдкой всучить ему деньги, сам-то я, как говорится, живу неплохо, людей, желающих купить мои картины, на удивление много, я и сам толком не понимаю, но так уж вышло, что я еще мальчишкой зарабатывал деньги рисованием, первые мои картины изображали соседские дома в переулке, где я вырос, в Бармене, и на этих картинах всегда был погожий весенний день, когда цвели фруктовые деревья и солнце заливало светом дом и сад, а фьорд сиял синевой, в общем-то я и писал свет, а не дома, зачастую они, конечно, тоже были красивые, но рисовать их было слишком скучно, поэтому я стремился написать свет, и в ярких солнечных лучах выходило так, что там, где ложились тени, свет был лучше всего, чем темнее, тем больше света, и с огромным удовольствием я бы написал осенний свет, но людям всегда хотелось видеть на картине свой