Заниматься любовью, что и говорить, дело приятное, но ей было больше по вкусу легкое, ни к чему не обязывающее общение, которым они сейчас наслаждались.
Не хотела она снова влюбляться. Месяцы сокрушительных страданий и отчаяния вылечили ее от этого наваждения. Она рано вышла замуж, и не прошло года, как Эдвард Рискоу умер от полиомиелита. Теперь же надежным фундаментом жизни она полагала брак, строящийся на дружеских отношениях, общих взглядах и сексе, который доставлял бы радость обоим, к тому же считала, что выходить замуж надо так, чтобы не слишком много тратить на эту затею душевных сил. Феликс, она подозревала, был влюблен в нее – настолько влюблен, что с ним было интересно, но он не докучал своей страстью, и она лишь изредка всерьез задумывалась над надвигающимся на нее предложении руки и сердца. Даже странно, что он до сих пор не сделал его. Нет, он не избегал женщин, она знала это. Почти все считают его убежденным холостяком, чудаковатым, немного педантом и бесконечно забавным. Они могли бы позволить себе и более резкие замечания, но за ним – его военное прошлое, и со счетов это не сбросишь. Мужчина не может быть неженкой или дураком, раз у него французские и английские награды за участие в Сопротивлении. Он был среди тех, чье мужество, эту самую почитаемую и самую славную добродетель, испытывали в застенках гестапо. И больше не надо было подвергать его проверке. Сейчас вроде бы не принято думать об этом, но начисто его прошлое не вычеркнуть из памяти. Никто не знал, что делал Феликс Герн во Франции, но ему прощались его чудаковатые привычки, а он, судя по всему, получал от них удовольствие. Он нравился Деборе, был умным, забавным и отчаянным сплетником. Его, точно женщину, интересовали все перемены, все события, он до тонкостей разбирался в человеческих отношениях. Самые заурядные житейские мелочи ему были интересны, вот и сейчас он слушал рассказ Деборы о Мартингейле и живо реагировал на каждое ее слово.
– Так что сами понимаете, какое блаженство для меня немного передохнуть, но уверена, долго оно не продлится. У Марты скоро лопнет терпение. Я ее не виню. Она терпеть не может Салли, да и я тоже.
– Почему? Салли сделала ставку на Стивена?
– Не говорите пошлостей, Феликс. Неужели, по-вашему, я могу опуститься до ревности к прислуге? Хотя, судя по всему, он действительно ей нравится, и она идет на разные хитрости. Всякий раз, когда Стивен приезжает, она обращается к нему за советами насчет ребенка, хотя я старалась втолковать ей, что он хирург, а не детский врач. А бедняжка Марта слова не может сказать о Стивене – Салли тут же бросается его защищать. Сами убедитесь в субботу.
– А кто еще будет, кроме интриганки Салли Джапп?
– Конечно же, Стивен. И Кэтрин Бауэрз. Вы ведь познакомились с ней в ваш последний приезд в Мартингейл.
– Да, конечно. Глаза навыкате, но личико смазливенькое и умненькое, она умнее, чем вам со Стивеном хотелось бы думать.
– Если