С другой стороны, пост фактум считаю возможным высказать обиду. За всё время нашего октябрьского забега по Абхазии мне так и не удалось посмотреть места, о которых Роберт Рождественский написал:
Хочу запомнить гул прибоя,
Оставить горы неразгаданными.
И пусть над каждою судьбою —
Такое солнце, как над Гаграми.
Хотя солнце – оно, конечно, было. То же самое, что светило и Роберту Ивановичу, когда он вдохновился на упомянутые строки. Мы мчались по трассе, дневное светило от нас не отставало, а указатели на обочине продолжали информировать о проезжаемых населённых пунктах: Псахара, Бзыпта, Калдахуара, Бармыш, Хыпста… Дабы не переврать упомянутые здесь географические агнонимы, мне сегодня пришлось воспользоваться картой.
От шоссе уходили в стороны тихие сельские улочки, дома на которых зачастую были едва видны из-за разросшихся садов.
В Новом Афоне Вера и Амра тоже не позволили мне выйти из авто для осмотра достопримечательностей:
– Там не только монастырь, но ещё и пещеры. Минимум часа полтора надо, чтобы всё посмотреть, да и то – если бегом.
– Давай уже доберёмся до Сухума, а в Новый Афон потом специально съездим…
Пришлось лицезреть из окна автомобиля знаменитый монастырь, вздымавший к небу золотые купола на заросшем деревьями горном склоне. Равно как и последовавшее далее природное великолепие черноморской Ривьеры, которое трудно не оценить по достоинству. Потому что красота окружающего мира – это одна из немногих незыблемых констант в мутном потоке времени.
Вечер подкрался незаметно. «Тёщин язык» – извилистый участок Сухумского шоссе между Новым Афоном и Верхней Эшерой – мы проезжали уже в темноте. Это, я вам скажу, тот ещё аттракцион! И дело вовсе не в чрезвычайно крутых поворотах, а в том, что практически все местные водители, оказывается, устанавливают на свои автомобили дешёвые ксеноновые фары. Я сидел рядом с Амрой на переднем сиденье и, совершенно ослеплённый, не видел перед собой ни дна ни покрышки. Наша рыжая возница с оквадратившимися глазами вела «Додж» в гору черепашьим шагом, опасаясь сверзиться в пропасть, – и когда нам наконец удалось подобру-поздорову миновать треклятый «Тёщин язык», поклялась ни в жизнь больше не ездить по Абхазии в тёмное время суток.
К счастью, до Сухума теперь было рукой подать. Достигнув города, мы устремились в южном направлении по широкой улице Эшба, затем повернули на восток… Из-за темноты и резвой езды я не успел